Темой этой статьи стали опубликованные в 2017 г. мемуары “Дорога длиною в жизнь” дочери первого химика-аналитика Хибинской исследовательской горной станции–Кольской базы АН СССР И.Д. Борнеман-Старынкевич – Евгении Борисовны Халезовой. Продолжив путь своих родителей, всю свою жизнь Е.Б.Халезова отдала геологии, побывав во многих уголках огромной страны СССР. Но свое сердце она еще в детстве оставила на Кольском полуострове, потому что именно там в детские годы сформировалось ее призвание. Одна из глав книги так и называется - «Хибины – сказочная страна моего детства». История «Тиетты» и ее обитателей представлена так, как она запомнилась в детской памяти Евгении Борисовны в период 1932-1935 гг. Позже Е.Б. Халезова неоднократно бывала на Кольском полуострове - в послевоенный период студенткой в геологических экспедициях, а в 2000-х - по приглашению руководства участвовала в Ферсмановской научной сессии Геологического института КНЦ РАН. Книга Е.Б. Халезовой “Дорога длиною в жизнь”, изданная крохотным тиражом в 60 экземпляров, впервые представлена аудитории на Кольском Севере.
«Я родилась в геологической семье, детство провела в Хибинах на Горной станции Академии Наук, росла среди снегов, озер и скал, собирая коллекции минералов, растений и насекомых, и не мыслила себя в будущем вдали от природы. Окончив МГУ, я стала геологом. Благодаря этой своей специальности, мне удалось побывать в экспедициях во многих уголках России и республик СССР: Это и Приморье, и Алтай, и Урал, и Средняя Азия с горными хребтами и пустынями, и Закарпатье, и Карелия, и Кольский полуостров, и Якутия. От каждой из этих экспедиций остались в памяти яркие впечатления. Для вас, мои любимые внуки, правнуки и для всех, кому это будет интересно, я писала свои воспоминания о жизни в прозе и в стихах», - так написала Е.Б. Халезова в предисловии к книге. На тот момент ей было 95 лет.
Родители
Ирина Дмитриевна Борнеман-Старынкевич. (31.12.1890-18.09.1988), мама Е.Б.Халезовоц . химик-аналитик, доктор химических наук (1945), основатель и руководитель химико-аналитической лаборатории горной научной станции "Тиэтта" (1932-1936), Заслуженный деятель науки и техники (1961). Род. в Петербурге. Окончила Царскосельский лицей (училась вместе с А.А. Ахматовой), Бестужевские курсы, Петербургский университет, проходила стажировку в Германии. Ученица В.И. Вернадского и А.Е. Ферсмана. Разработала методику химических анализов редкоземельных и других редких элементов (Zr, Тi, Nb, Та, Тh, U) в минералах, впервые обнаруженных на Кольском п-ове (ринколит, вудъяврит, лопарит, саамит, мурманит и др.).
В ее честь названы новые минералы:
Борнеманит - минерал, обнаруженный в натролитовой зоне пегматоидной залежи " Юбилейная " в Ловозёрском щелочном массиве. Образyет желтые пластинчатые выделения размером 10 х 8 х 0,2 мм, развитые по спайности и на поверхности крупных таблитчатых кристаллов ломоносовита, реже скопления изогнутых пластинок в натролите. Блеск перламутровый. Авторы: Ю.П. Меньшиков, И.В. Буссен, Е.А.Гойко, Н.И. Забавникова, А.Н. Мерьков, А.П. Хомяков. ЗВМО, 1975, вып. 3, с. 322-325.
Иринит - разновидность лопарита. Обнаружен в щелочных пегматитах, приуроченных к комплексу фойяитов, слагающих центральную часть массива нефелиновых сиенитов. Кристаллы иринита приурочены к зоне альбитизации арфведсонитово-микроклинового пегматита. Встречается в виде кристаллов кубической сингонии размером 0,5-1 см красно-коричневого, буровато-желтого цвета. Блеск жирный. Ассоциирует с эгирином, микроклином, арфведсонитом, катаплеитом. Авторы: Л.С. Бородин, М.Е. Казакова. ДАН СССР, 1954, т. 97, с. 725-728
Отец Е.Б.Халезовой - Борис Андреевич Борнеман (1897 - 1943) - специалист в области геологии и стратиграфии мезозоя Средней Азии. После окончания Географического института при ЛГУ по специальности "почвоведение" (1925) работал в Геолкоме (научный сотрудник секции неметаллов), в Казахстанской экспедиции АН СССР, в Государственном гидрологическом институте, в ЦНИГРИ (1930-1936) старшим геологом и ученым секретарем Среднеазиатской секции, заведующий отделом геокартирования Среднеазиатского геологического треста и по совместительству сотрудником Среднеазиатской экспедиции АН СССР (1936-1939). В 1939 приглашен в ИГН, где возглавил сектор палеонтологии и стратиграфии.
В начале ВОВ не был мобилизован, — не прошел медкомиссию по состоянию здоровья (слабое зрение и врожденное косоглазие). Как и большинство оставшихся сотрудников ИГН, он не был эвакуирован и находился в Киеве, исполняя по приказу оккупационных властей обязанности директора института. На своем посту он, как мог, помогал голодающим сотрудникам, спасал молодежь от отправки в Германию, боролся за сохранение оборудования и коллекций от разграбления. После освобождения Киева советскими войсками возобновилась работа Президиума АН УССР, началось комплектование коллективов научных учреждений. Борнеман был зачислен временно в штат института.
Но им, как и многими другими находившимися на оккупированных территориях советскими гражданами, "заинтересовалось" НКВД. После поступления в "органы" доноса он был призван в армию и отправлен в штрафбат на верную смерть. Заявление от старшего научного сотрудника ИГН Борнемана в Президиум АН УССР о выбытии в армию датировано 6 декабря 1943. В том декабре 1943 г. семья получила извещение о том, что он погиб в боях с немецкими захватчиками.
Химическая лаборатория
Из воспоминаний И.Д. Борнеман-Старынкевич: "Однажды в начале двадцатых годов Александр Евгеньевич Ферсман, вернувшись из очередной поездки в Хибины сразу же принес в лабораторию Минералогического музея АН СССР маленький зеленый камешек и попросил меня как можно быстрее определить в нем содержание фосфора. О результатах анализа Александр Евгеньевич спросил в тот же день, однако только через два дня я смогла подтвердить, что образец камня, слагающего в Хибинах целую гору, содержит большое количество фосфора и является апатитом".
Здание полевой химической лаборатории
А.Е.Ферсман часто заходил в лабораторию и увлеченно рассказывал о необыкновенных минералогических находках, об интересных маршрутах и о красотах северной природы. И однажды весной 1930 года он сказал:
- А что, Ирина, не поехать ли вам со мной этим летом на месяц в Хибины. Мне бы хотелось, чтоб вы решили, сможете ли вы работать в будущем в химической лаборатории проектируемого там здания Горной научной станции, которое мы построим в диких горах на берегу красивого озера Малый Вудъявр. Мама с радостью согласилась и летом, оставив детей на даче на попечении няни, уехала в Хибины. … В вагоне обсуждалась работа, писались статьи, строились планы на будущее. В Хибинах на берегу озера Малый Вудъявр под скалистой горой Поачвумчорр стоял только что отстроенный одноэтажный стандартный дом барачного типа. В маленькой десятиметровой комнатке была полевая химическая лаборатория.
Из поездки Ирина Дмитриевна привезла Жене в подарок маленькую коллекцию хибинских минералов (эгирин, апатит, эвдиалит, натролит, сфен), которую Е.Б. Халезова бережно хранила долгие годы.
Отправляясь с минералогом Ниной Николаевной Гутковой в Монче-тундру, Ферсман предложил маме и доктору Баннер-Фохт, знатоку Хибинских тундр, сопровождать их через ущелье Рамзая до Имандры. …"В этом небольшом походе (12 км), проходя по снежной тропе через ущелье Рамзая, в котором снег лежит все лето, а затем по низкорослому лесу, испещренному множеством ручьев и ручейков, я прониклась всей своеобразной прелестью хибинской природы" – вспоминала позже И.Д. Борнеман-Старынкевич. Через два года в 1932 г. И.Д. Борнеман-Старынкевич с двумя детьми шести и восьми лет и няней Николавной по приглашению Александра Евгеньевича Ферсмана приехала в Хибины, где получила две прекрасные комнаты в только что отстроенном здании "Тиетты" с выходом на балюстраду большого холла. Александр Евгеньевич искренне радовался появлению «оседлых жителей», научных сотрудников.
Хибиниада
Евгения Борисовна описала в своих мемуарах начало «хибиниады» так: «…Тридцать шесть часов езды на поезде от Ленинграда, и мы высаживаемся на маленькой станции Апатиты; там нас ждет лошадь, запряженная в телегу. Нам предстоит проехать тридцать километров. Грузим свои тюки, чемоданы и отправляемся в путь. На расстоянии девятнадцати километров от станции начинаются Хибинские горы, где на берегу озера Большой Вудъявр расположен город Хибиногорск, который поначалу так и назывался «Девятнадцатый километр». В то время он был небольшим и состоял из одноэтажных и двухэтажных бревенчатых домов. В шести километрах от города находится рудник "Апатитовая Гора" (или "Двадцать пятый километр", считая от станции Апатиты), к которому и отправилась наша повозка, но не доезжая его у большого камня резко свернула налево, на прямую, как стрела, пустынную дорогу, которая привела нас к морене.
Перед мореной налево мост через речку Вудъяврйок и за ним территория, первого, созданного за полярным кругом, Полярно-альпийского ботанического сада, а выше на пригорке туристическая база ОПТЭ. Едем мимо нее; дальше дорога идет среди леса, становится извилистой, и мы медленно ползем вверх. Тут еще местами лежит снег. С морены открывается вид на гору с округлой вершиной под названием Поачвумчорр, что в переводе с лопарского означает - гора при оленьей долине. Под горой живописное озеро с изрезанными берегами. Это Малый Вудъявр. А на берегу озера у подножия горы, под нависшими скалами, возвышается трехэтажное деревянное здание необычной архитектуры с вышкой, на которой развевается красный флаг. Дорога серпантином побежала вниз, потом выпрямилась; еще один километр и мы подкатили к дому.
Горная станция - "Тиетта"
Горная станция Академии Наук (Тиетта) на берегу Малого Вудъявра под горой Поачвумчорр. 1932 г.
…Он был совершенно необычной архитектуры - с холлом высотой в два этажа, над которым на уровне второго этажа была круговая балюстрада; на нее выходили двери жилых комнат - наших и Александра Евгеньевича Ферсмана. Посреди холла большой овальный стол, покрытый зеленым сукном. Слева от входной двери - фисгармония, принадлежащая доктору Баннер-Фохту, иногда приезжавшему к нам откуда-то. У правой стены - камин и дверь в библиотеку, все книги которой были подарены Тиетте Александром Евгеньевичем. Напротив входа двустворчатые стеклянные двери, ведущие на большую веранду треугольной формы, служившую красным уголком, где на столе были разложены очередные номера научных журналов и газеты. Из холла налево, как на первом этаже, так и с балюстрады второго этажа, тянулись длинные коридоры, с левой стороны которых были большие окна, а с правой: на первом этаже - минералогический музей, химическая лаборатория и в торце коридора большая веранда- это летняя столовая; на втором этаже - несколько жилых комнат, зимняя столовая, большая химическая лаборатория и весовая. Из всех помещений второго этажа были двери, выходящие на длинный балкон, вытянутый вдоль всего фасада здания. Над холлом размещался третий этаж, где было всего две комнаты, а над ними смотровая площадка и вышка с флагштоком, на котором развевался красный флаг»
Открытие нового здания Станции было приурочено к важному событию - впервые на Кольском Севере «здесь, где два года тому назад стоял сплошной лес» проводилась Первая Полярная конференция. В течение нескольких апрельских дней 1932 года под эгидой Научно-исследовательского сектора народного комиссариата тяжелой промышленности (НИС Наркомтяж) проходили заседания представителей научно-исследовательских институтов и промышленных учреждений страны, «собравшиеся,… чтобы в деловой обстановке вместе с работниками с мест общими силами проработать те большие проблемы, которые стоят на очереди в развитии как Хибинской проблемы, так и связанных с ней округов Кольского полуострова и северной Карелии» [Научный архив КНЦ РАН. Ф.1. Оп.6. Д. № 9. Л. 2]. Первая Полярная конференция 1932 года явилась важнейшим научным и стратегическим мероприятием, оказавшим большое влияние на последующее индустриальное и социально-экономическое развитие Кольского Севера. Именно на этой конференции впервые были очерчены контуры и направления будущего развития не только горнорудного и горно-химического производства на Кольском полуострове, но также целого комплекса новых направлений экономики края – промышленного и гражданского строительства, энергетики, коммуникаций, заполярного сельского хозяйства и многих других.
Чертёжи и рисунки выполнены внуком Е.Б. Халезовой, архитектором И. Халезовым.
Обитатели "Тиетты"
До реализации предполагавшейся постройки отдельного жилого дома рядом с «Тиеттой» ее немногочисленные обитатели и переменно-постоянные «постояльцы» вели совершенно особенную жизнь, где тесно переплетались романтика экспедиционных маршрутов и будни научной работы с решением бытовых проблем выживания людей в условиях Заполярья. Люди здесь жили…
Среди обитателей Горной станции особое место, безусловно, принадлежит самому основателю «Тиетты» - академику А.Е. Ферсману.
«… Огромный жизнерадостный Александр Евгеньевич Ферсман был вездесущ. Его голос гремел то тут, то там, отдавая указания. Он всех заражал своей увлеченностью Хибинами, любовью к минералам пегматитовых жил, любовью к северной природе. …Самое прекрасное время на севере это март и апрель. Яркое солнце. Сияющий, искрящийся ослепительно белый снег…В это прекрасное время года всегда ждали Ферсмана. Приводили в порядок дом. Скребли до блеска его комнату, в которой кроме кровати, стула и стола, было большое уютное кресло. Елена Павловна [Кесслер] строго следила, чтоб все было сделано, как следует. Он приезжал большой, шумный, радостный от встречи с «Тиеттой» и со своими друзьями - соратниками. Привозил нам всегда что-нибудь вкусное. Это особенно запомнилось, так как тридцатые годы были голодными и еда наша обычно состояла из вымоченной соленой трески - уха из нее на первое и котлеты из нее же на второе. Александр Евгеньевич после небольшого отдыха с дороги сразу принимался за осмотр лабораторий, беседовал с химиками, обсуждал с ними результаты их работы, загорался сам и заражал всех новыми идеями».
Е.П. Кесслер, первая заведующая ХИГС. За ней – склоны г. Кукисвумчорр. 1933-1934 гг.
…Соратниками и учениками Ферсмана в Хибинах были: заведующая Горной станции Елена Павловна Кесслер, ученый секретарь Антонина Михайловна Оранжереева (Оранжиреева), минералоги - Эльза Максимовна Бонштедт-Куплетская, Екатерина Евтихиевна Костылева, Николай Александрович Лабунцов, большая и полная, несколько мужеподобная Нина Николаевна Гуткова со своим аспирантом Кузьмой Власовым; петрографы - Борис Михайлович Куплетский, очень женственная всегда нарядная Ольга Анисимовна Воробьева, которая даже в горы ходила на каблуках; химики - Ирина Дмитриевна Борнеман, Татьяна Александровна Бурова, Валентина Сергеевна Быкова, Софья Григорьевна Цейтлин; зоолог - Владимир Юльевич Фридолин; ботаник - Николай Александрович Аврорин, который организовал первый в стране Полярно-альпийский ботанический сад. Постепенно геологические отряды уходили в горы. Оставались химики, ботаники, зоолог В.Ю. Фридолин и на какое-то время некоторые минералоги.
…В большом доме оставалось зимой только шесть сотрудников: химики - И. Д. Борнеман-Старынкевич, Т. А. Бурова, В. С. Быкова, Ермоленко, заведующая Е. П. Кесслер и ученый секретарь А.М. Оранжереева [Оранжиреева]. Кроме научных сотрудников были еще мы [дети И.Д.Борнеман-Старынкевич – Женя и Юра] с Николавной [няня и долгие годы - член семьи И.Д.Борнман-Старынкевич], которая выполняла зимой роль поварихи.
Е.Б. Халезова на "Тиетте"
Елена Павловна Кесслер была первой заведующей Станцией и незаменимой помощницей А.Е.Ферсмана до середины 1930-х гг. - «женщина среднего роста с русыми стрижеными волосами и приветливым характером - всегда живая, деловая». Благодаря ее самоотверженному труду - в условиях бездорожья, отсутствия налаженной связи и элементарных удобств с апреля по июнь 1930 г. был поставлен первый дом Станции, а затем всего за два с небольшим года построено основное здание Тиетты. Елена Павловна была настоящей хозяйкой – всё хозяйство было в её руках: и истопник, и конюх, и плотник, и порядок в доме.
«…Зимой 1932 - 33 года электричества на Горной станции не было. Освещались керосиновыми лампами и отапливались печами. Вся работа в химической лаборатории велась на бензине и керосине при помощи бартелей и примусов. Вечерами все собирались в маленькой зимней столовой на втором этаже. Николавна подавала нам ужин. После ужина долго сидели за самоваром, который создавал уют своими песнями, рассказывали истории из своей жизни. Потом нас, детей, отправляли спать, а сами еще долго сидели, обсуждая свои дела и планы. Самые темные месяцы в Хибинах ноябрь и декабрь. Солнце совсем не появлялось, и только с 11 до 2 часов дня были сумерки, а все остальное время суток - темнота. В лунные дни, когда горы озарялись бледным голубоватым светом и казались сказочными, я выходила из теплого дома, прикрепляла к валенкам лыжи и погружалась в волшебство полярной ночи. Кругом ни души. Я одна среди этой величественной красоты. Небо сине-черное, усыпанное мелкими бриллиантиками звезд; в необъятном воздушном океане медленно плывет золотая луна. А под этим высоким куполом сказочная страна моего далекого детства - горы, горы... Надо мной высится Поачвумчорр, на другой стороне долины, за озером Малый Вудъявр - гора Тахтарвумчорр, верхнюю часть которой прорезает U-образное ущелье Географов, обрывающееся в цирк, похожий на огромное кресло, в котором когда-то в доисторические времена сидел древний седой старик и назывался он Ледником. Хотелось все это запечатлеть на бумаге, но таланта Бог не дал…»
«… В конце 1933 года при Хибинской горной станции заработала маленькая электростанция. В обоих домах зажглись лампочки, над входом в дом загорелся фонарь, лаборатория стала работать на электрических приборах. День и ночь стучал надоедный движок... Одновременно с электричеством появилось паровое отопление, и теперь не надо было топить печи. Появились новые сотрудники: молодые химики - супруги Игорь Викторович и Мария Акимовна Степановы; метеоролог Клименко, с неизменной тюбетейкой на лысой голове и с остренькой бородкой, почему-то напоминавший по виду - Мефистофеля, а по сути - человека в футляре. Он был всегда аккуратен, при галстуке, застегнут на все пуговицы, с тетрадкой подмышкой, в которой он точно по часам в любую погоду шел на свою маленькую метеостанцию и записывал в нее данные о температуре, атмосферном давлении, влажности и направлении ветра. С его появлением началось изучение климата горных районов Кольского полуострова. Географ Николай Михайлович Каратаев, солидный мужчина средних лет с полуседой пышной шевелюрой и такой же бородой. Он сидел за развернутой картой - о чем-то размышлял и что-то помечал на ней. А в долгие зимние вечера, когда все обитатели большого дома собирались в столовой за самоваром, рассказывал увлекательные истории о своих многочисленных путешествиях по стране. Высокий, красивый с вьющимися волосами экономист Холмянский, поселился со своей старенькой мамой на третьем этаже нашего необычного дома. Он почти всегда работал у себя наверху - что-то вычислял и записывал».
Ольга Анисимовна Воробьева (1903-1974 гг.) - первый ученый секретарь «Тиетты», и «первая фея деревянного дворца на озере Вудьявр», как ее «окрестил» в свое время академик Н.В. Белов. «…Очень женственная всегда нарядная Ольга Анисимовна Воробьева, которая даже в горы ходила на каблуках и вместе с тем - очень знающий петрограф, требовательна, умела организовать работу в отряде» - так вспоминает О.А.Воробьеву Е.Б. Халезова. «С наступлением осени все отряды собирались на Горной станции, и перед отъездом сотрудников в Ленинград устраивалась отчетная конференция и прощальный бал.Приглашались из Хибиногорска повара. Целый день из кухни доносились соблазнительные запахи, а к вечеру в холле накрывался большой стол и начиналось веселье. Ольга Анисимовна Воробьева и моя мама, Ирина Дмитриевна Борнеман-Старынкевич, заключили пари, кто быстрее сошьет себе бальное платье из цветастых головных платков. Мама опередила Ольгу Анисимовну, но зато у той платье было ярче и выглядело более эффектно. Премии получили обе - одна за скорость исполнения, другая за изящество. А потом Ольга Анисимовна в этом платье виртуозно исполнила танец на столе среди рюмок, не уронив ни одной из них. Чтобы портрет этой не только обаятельной, но и научно «продуктивной» женщины был полным, следует, видимо, пояснить, что в дальнейшем Ольга Анисимовна стала общепризнанным специалистом в области отечественной петрографии. Кандидат (1935 г.), затем доктор геолого-минералогических наук (1943 г) и лауреат Премии имени С.М. Кирова за минералого-петрографические исследования щелочных массивов Кольского полуострова (1947 г.), она более 20 лет своей научной деятельности посвятила Кольскому Северу.
После отъезда О.А.Воробьевой ученым секретарем «штатным» и постоянно проживавшим на «Тиетте» ученым секретарем стала Антонина Михайловна Оранжиреева (1897-1960 гг.). - «очень худенькая, изящная женщина среднего роста, остроумная, очень интеллигентная, живая. Русые прямые волосы собраны в пучок ниже затылка». Кроме заслуги по организации первого научного архива на Кольской базе А.М. Оранжиреевой принадлежит по праву звание первого историка- летописца Кольской эпопеи: она оставила свой след в истории освоения Кольского Севера как автор научного труда «Работа Академии наук СССР и социалистическое строительство на Кольском полуострове» (1936 г.)В отличие от других «жильцов» «гостеприимного дома» в Хибинах А.М. Оранжиреева, уехав в отпуск в ноябре 1936 г. с последующим увольнением по окончании отпуска с 28 января 1937 г. с мотивировкой «по состоянию здоровья», больше никогда сюда не возвращалась. Ее дальнейшая, полная тайн и драматизма жизнь весьма схематично прослеживается в контексте исследований жизни и творчества ее великой подруги – Анны Ахматовой в 1940-гг. и далее, но это уже другая история…
«… А еще в бараке, в торцовой его части с отдельным входом, в маленькой комнатке жил зоолог Владимир Юльевич Фридолин, впоследствии ставший моим большим другом. Это был маленький, похожий на гнома человечек с глубокой проседью в длинных кудрях и бороде, с добрыми голубыми лучистыми глазами, ласково смотрящими на мир сквозь очки. Он ходил всегда в спецовочном сером костюме и в рубашке косоворотке. Брюки заправлены в большие кирзовые сапоги, а на голове панама серого цвета с маленькими полями, похожая на колпак гнома. Владимир Юльевич изучал комаров и подолгу мог наблюдать, как они пьют кровь, сидя у него на руке. А потом он их сушил, рассматривал в бинокуляр и микроскоп. За это его в шутку прозвали комариным королем». Этот похожий на сказочного лесного эльфа человек прожил немногим более шестидесяти лет, но – как! В 22 года за участие в бурной сходке В.Ю.Фридолин был исключен из Петербугского университета. И с той поры с 1900 по 1917 гг. - на целых восемнадцать лет он связал свою жизнь с революционным движением, вступив в члены РСДРП. Аресты, ссылки, каторга, побеги, партийные съезды и конференции, революционные баррикады и уличные бои … Среди них - III съезд партии в Лондоне, декабрьское восстание в Петрограде, в конференция РСДРП в Томмерфорсе (Финляндия). Сибирь - Манчжурия – Франция, а там - Париж, Гренобль, Савой…
За рубежом В.Ю. Фридолин умудрялся сочетать революционную деятельность с изучением истории и энтомологии. В Сибири, в Савойских Альпах, в Пиренеях - везде, куда его забрасывала судьба, он собирал материалы для будущих научных работ и даже прослушал лекции в Гренобльском университете.. Приняв участие в массовых манифестациях в день открытия Учредительного собрания в Петрограде в 1917 г В.Ю.Фридолин внезапно прекратил свою революционную деятельность, объясняя свое решение пошатнувшимся здоровьем: «Восемнадцать лет революционной борьбы и каторга сделали свое дело» - и целиком отдался научной работе: закончил Петроградский Географический институт (1918-1922 гг.), читал лекции по курсу «биоцемологии» (биоценотики) (1925 г.). Побывав на Кольском полуострове в 1923 г., В.Ю.Фридолин вернулся в Хибины в 1931 г. и возглавил на «Тиетте» зоогеографический отдел по изучению кровососущих насекомых Кольского Севера. Результатом его работы на «Тиетте» стал фундаментальный научный труд «Животно-растительное сообщество горной страны Хибин» (1936 г.), список фауны Кольского полуострова, а также ряд научных статей. В.Ю.Фридолин был уволен с Кольской базы 1 марта 1938 г. как «невозвратившийся из поездки в г. Ленинград и не поставивший в известность о своих работах, а также не представивший отчета о своей работе в Ленинграде…».
«…Мы с ним и после того, как мы с мамой уехали из Хибин, были очень дружны и переписывались, находили общий язык, несмотря на огромную разницу в возрасте (я - подросток, он - старик). В войну я его потеряла. Фридолин умер в Ленинграде в блокаду, но точно я не знаю когда. Наша семья была в эвакуации. Письма из Ленинграда туда почти не доходили. Моя тетя (мама моих сестер, которых потом удочерила моя мама) погибла, кажется, в феврале 1942 года. Об этом мы узнали намного позже. Думаю, что и Владимир Юльевич погиб тоже в начале 1942 г. Он был одиноким и не очень приспособленным к жизни. Заботиться о нем было некому. На Пискаревском кладбище в Ленинграде братские могилы погибших от голода датированы, насколько я помню, в основном 1942 и 1943 гг. Мне думается, что он продержался недолго». 31 августа 2019 г. исполнится 140 лет со дня рождения В.Ю.Фридолина.
Справа И.Д.Борнеман-Старынкевич, А.М.Оранжиреева, в центре В.Ю.Фридолин, рядом с ним предположительно Е.П.Кесслер – постоянные обитатели Тиетты в 1932-1937 гг.
Жизнь в Хибинах: научная работа и другие события
«…В апреле 1934 года в Хибины приехала съемочная группа, чтобы снимать кинокартину «Семеро смелых». В долине Кукисвум, в одном километре от нашего дома, построили маленькую деревянную избушку. Я бегала на лыжах смотреть на съемки и перезнакомилась там со всеми артистами. Потом они замерзшие приходили к нам, мама поила их горячим чаем с черничным и брусничным вареньем, и они долго сидели отогреваясь; рассказывали о себе, расспрашивали о нашей жизни в снегах. При этом Олег Жаков был очень серьезен, Петр Алейников балагурил, а молодая красивая Тамара Макарова была оживлена, улыбалась и спрашивала маму: « Как же вы рискнули приехать с детьми в такую глушь?»
…А вот другие, исторически значимые события - очевидцев которых уже не осталось «…1934 год. Осень. В середине сентября здесь [в т.ч. и на «Тиетте»] должен состояться Менделеевский конгресс. К нему тщательно и долго готовились: подбирали коллекции минералов, писали этикетки, раскладывали по лоткам, в холле развешивались демонстрационные таблицы и геологические карты, на которые я с любопытством взирала с балюстрады второго этажа. Накануне приезда гостей, из хибиногорского ресторана приглашались повара, которые мудрили над торжественным обедом. … И вот наступил торжественный день. Горная станция встречала именитых гостей. Среди них были: академик Владимир Иванович Вернадский, академик Николай Семенович Курнаков, писатель Алексей Толстой и много других известных людей и ученых из Академии Наук. Часть гостей разместилась в «Тиетте», а часть на турбазе ОПТЭ, и их привозили по утрам на заседания на машинах. Из Хибиногорска приезжали работники гортреста «Апатит». Было поставлено много геологических докладов. Мама [И.Д.Борнеман-Старынкевич] тоже делала доклад с демонстрационными таблицами о геохимическом изучении минералов Хибинского массива, в процессе которого тонкими химическими анализами был установлен ряд новых минералов, содержащих редкие земли. …После окончания заседаний стол освобождался, накрывался белой скатертью, на которой появлялись разные вкусные блюда, и начинался пир. Ферсман на этих торжествах всегда был весел, многосмеялся и острил».
Было много и других событий – иногда трагикомичных, иногда просто удивительных. Так, например, запомнилось смешное для нас, но чуть было не трагическое – для сотрудника «Тиетты» химика Ермоленко, решившего как следует загореть в один из погожих весенних дней в безлюдных окрестностях «Тиетты». Доверившись теплому дню, он «…одежду повесил на кустик и покатил на быстрых гоночных лыжах под ласкающими лучами теплого солнца, оставив на себе лишь лыжные ботинки да темные очки. … Было легко и приятно. Но вдруг ветерок стал крепчать. Ермоленко ощутил некоторый холод и повернул обратно, чтоб одеться. Вот и тот куст, где он оставил одежду. Куст был на месте, только ветер гнул его к земле и кругом мела поземка, а одежды нигде не было - их унес беспощадный ветер неведомо куда… Что было делать бедному, несчастному Ермоленко в такой ситуации? Не идти же нагишом к людям средь бела дня. Солнце скрылось в тучах, которые принес ветер, мороз - градусов пятнадцать, но, тем не менее, рискуя замерзнуть, он продолжал бегать на лыжах, пока не стемнело. …После такого лихого катания пришлось этого незадачливого лыжника напоить спиртом, чтоб не свалился с воспалением легких…».
«…Запомнилось мне еще одно событие, произошедшее то ли в марте, то ли в апреле этого [1934] года. Из далекого Ловозера на двух оленьих упряжках к нам приехали лопари со своими домочадцами и привезли оленину, мороженную рыбу, меховые пимы и шапки с такими длинными ушами, что их можно было обмотать как шарф вокруг шеи. По дороге, на озере они попали в полынью. Нарты ушли под воду вместе с завернутым в шкуры грудным ребенком. К счастью, рванувшие вперед олени вытянули нарты, и ребенок не успел захлебнуться. Кричащему малышу родители влили в ротик глоток водки, и он моментально уснул. Пока добрались до нас, прошло несколько часов. Малицы на взрослых и подростках были как ледяные панцири и стояли колом, шкуры, служившие одеялом маленькому, тоже. Усы и брови на обветренных красных лицах покрыты инеем, белки глаз кроваво-красные от яркого весеннего солнца. Их сразу провели на кухню, где жарко топилась плита. Там развернули ребенка, растерли водкой, хлебнули ее в изрядном количестве сами. Мать накормила младенца своим молоком. Они просушили свою одежду и все, к нашему удивлению, остались живы и здоровы. Прожили наши новые знакомые у нас два дня и мы расстались с ними до будущего года».
А вот другой удивительный случай из жизни Хибин: «В один из своих приездов Ферсман с несколькими работниками треста «Апатит» и с моей мамой [И.Д.Борнеман-Старынкевич] уехали на оленях с лопарями куда-то в тундру. Через несколько дней, когда они вернулись, мама рассказывала, что на берегу одного из многочисленных озер, среди бескрайних снежных просторов стоит одинокий дом. В нем живет вполне интеллигентная семья, состоящая из мужа, жены и их двоих сыновей подросткового возраста. В доме большая библиотека. Дети, так же, как и я, учатся дома. Чтобы прокормить себя эта семья занимается промыслом рыбы и куропаток, летом сажают картошку; есть у них какие-то запасы муки и круп. Радио нет, и они ведут жизнь отшельников, совершенно ничего не зная о том, что творится в мире. Но они довольны своей жизнью. Только непонятно, почему власти не преследовали их. В то время, если человек официально не числился на государственной службе, то это считалось тунеядством, преступлением. За это сажали в тюрьму или отправляли в ссылку.Наверное просто никто не знал об их существовании. Эти люди очень приветливо встретили Ферсмана со всей его компанией. Мама разговорилась с хозяйкой дома и с удивлением узнала, что и она сама, и ее сыновья знают наизусть всего «Евгения Онегина» и многие сказки Пушкина, и «Демона» Лермонтова и еще много, много того, чего не знают школьники…».
Прощание
«В сентябре 1935 года мы должны уезжать из Хибин. …Поезд на Ленинград отходил в пять часов утра. … Раздался звонок, и поезд тронулся. Прощайте Хибины, сказочная страна моего детства…»
...Во время войны наш дом, наша незабываемая «Тиетта» сгорела… Позже, когда я студенткой была в Хибинах в экспедиции, и мы шли маршрутом в северную часть массива на озеро Пайкуньявр, наш путь пролегал мимо Малого Вудъявра. На берегу, где некогда стояла красавица «Тиетта» остался лишь фундамент, заросший травой и вереском. Я бродила по тому месту, где когда-то были лаборатории, прекрасный минералогический музей, богатая библиотека, наша детская, мамина комната, комната Ферсмана, а между ними - холл с высоким потолком, и тихо плакала горькими слезами…»
«Когда в далекие «лунные» дни моего детства я буквально «замирала», пораженная величественными пейзажами Хибин – хотела излить распиравшие меня чувства на бумаге, но не могла…, я не знала, что через вереницу лет я все же напишу свою книгу – воспоминаний, пронесенных по дороге длиною в жизнь… А в них особое место будет посвящено Хибинам, «Тиетте», людям далеких 1930-х, живших и работавших там…
Новая встреча
А потом случится чудо. «Моя подруга тайно от меня поместит мои мемуары в Интернет, их прочтет на далеком Кольском Севере Ю.Л.Войтеховский и пригласит меня от имени Кольского отделения Минералогического общества на Ферсмановские чтения. И вот я снова, уже на склоне лет, окажусь в сказочной стране моего детства – все такой же прекрасной, наполненной весенним солнцем и приветливыми улыбками гостеприимных геологов» – так заканчивает свое повествование о пребывании в Хибинах Е.Б. Халезова.
Автор: Е.И. Макарова, к.и.н., начальник научного архива ФИЦ КНЦ РАН