На Севере диком - И. С. Красоткин

Дорогие друзья, позвольте представить вам сборник рассказов Игоря Сергеевича Красоткина «На Севере диком». Автор любезно предоставил мне право на публикацию этого сборника на страницах Discoverkola.com, за что я лично и, пожалуй, от лица читателей выражаю Игорю Сергеевичу огромную благодарность.

Похвастаюсь, знаю Игоря Сергеевича лично. Это прекрасный, жизнерадостный человек, великолепный рассказчик и опытный краевед. Кандидат технических наук и горняк по специальности Игорь Сергеевич львиную долю своей жизни посвятил Кольскому Северу. Представленный сборник рассказов проведет читателя сквозь время и обстоятельства жизни на «Севере диком», покажет перипетии человеческих судеб, свидетелем которых был Игорь Сергеевич.

Приятного путешествия!

Андрей Тележкин, Discoverkola.com

От автора

На севере диком стоит одиноко

На голой вершине сосна

И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим

Одета как ризой она.

Михаил Лермонтов

«Диким Севером» принято считать местность, находящуюся за Северным полярным кругом, в России – от Мурманской области до Чукотки. Правда, за последние сто лет дикости заметно поубавилось. Но северная природа, в целом, не изменилась: горы, тундра, тайга по-прежнему в наличии. Экскурсии, походы, рыбалка, охота, геологические маршруты проходят на этой замечательной сцене. На северной земле появились новые города, новые предприятия, новые научные учреждения… и новые люди, новые встречи, новые впечатления.

В своих коротких рассказах, записанных в 2012 г., автор попытался вспомнить некоторые интересные моменты общения с северной природой и со своими северными друзьями (в пустынных и городских «интерьерах»). Взаимодействие с Севером происходило, в основном, в Мурманской области. Первые впечатления – ознакомительная студенческая практика 1959 г. на комбинате «Апатит» в заполярном Кировске. Затем длительные служебные командировки из ЛГИ в Кировск и Мончегорск в 1963-86 гг. И наконец, переезд в Кировск в 1987 г. и постоянная жизнь в хибинском регионе. Хибинские маршруты, рыбалка в кольских озёрах, геологические экспедиции 2006-10 гг., многочисленные рассказы друзей, знакомых, разнообразные впечатления сложились в некоторый личный образ кольского «дикого Севера». Пора поделиться с любознательным читателем.

_________________________________________________________________

05.06.2022

Камень Ферсмана

Хибинская долина Кукисвум на своём южном участке упирается в морену, вблизи склона Кукисвумчорра. На перегибе склона видны остатки окопов – следы прошедшей войны, к счастью, не добравшейся до Хибин. Ещё выше, на ровном участке, лежит громадный камень с многочисленными современными туристскими «автографами». Но один из них выделяется: белой выцветшей краской выведено – «1929 г.», год рождения комбината «Апатит» (правда, это также один из современных «автографов»). Таким образом, глыба превратилась в своеобразную «визитную карточку» Хибин. Не даром первопроходцы Хибин начала 1920-х запечатлели её на своих фотоснимках. Не случайно этот природный объект носит легендарное название – «камень Ферсмана», в память подлинного героя науки, который привёл геологов в Хибины. Отсюда великолепный обзор: озеро Малый Вудъявр, долина Кукисвум, ущелье Географов, горы Юкспор, Айкуайвенчорр, Кукисвумчорр, Вудъяврчорр, Тахтарвумчорр, Тахтарпорр, Поачвумчорр (всего 7 горных массивов), Ийолитовый отрог.

Валун хибинита на конечной морене в долине Кукисвума. Фото из книги академика А.Е. Ферсмана "Наш апатит", издание 1968 года, стр. 93.

Валун на морене. Первая половина XX века. Фотография из фондов Музейно-выставочного центра КФ АО "Апатит".

Валун с надписью «Гараничев перевал». Сбоку не видна вторая надпись «1929-1999». Апрель 2004 года. В кадре Ильин Г. С. Фото: Александр Шаранов

Июнь 2016 года. Новая надпись красной краской "1950 г. Кукис-вукис перевал". Фото: Григорий Ильин

Май 2020 года. Камень и вид на долину Кукисвум. Фото: И. С. Красоткин

Май 2020 года. Надпись «1929». Фото: И. С. Красоткин

Царица-щука

Июль 1978 г. Кольское озеро Охтозеро. Зона затопления (от плотины, замыкающей водную систему) – редкие камыши, затонувшие бревна, абсолютно прозрачная вода, синее небо, солнце, легкий ветерок. На огромной деревянной лодке (с каютой) стоим в 70 метрах от берега. Я метаю блесну, напарник наблюдает. За блесной летит клин окуней – до ста стандартных рыбок (по 200 граммов каждая), но во главе вожак на 0,5 кг. Вожак изловлен! Клин смешался. На катушке внезапно борода. Интуитивно хватаю другой спиннинг – здесь жилки всего 20 метров, зато толщина 1 мм. На третьем забросе из-под бревна метнулась серая тень – удар! – и на жилке заходила огромная щука. Рыба делает полный оборот радиусом 10 м вокруг лодки. «Давай к берегу?» – нерешительно предлагает напарник – «Да ты что! Упустим!» – «Тогда подведи к лодке, а я её веслом». С трудом удалось, удачный удар веслом по голове чудищу – человека бы точно убил! Рыба обмякла, а я её рывком в лодку. И тут рыба заволновалась и запрыгала – поздно, волноваться надо было раньше! Привезли огромную щуку на лесной кордон. Я оценил её в 16 кг, но знакомый лесник охладил мой пыл: «9 кг! Остальное – полярные надбавки!» В Мончегорске рыбу взвесили – 12 кг! Она была не длинная, но очень округлоширокая, как короткое бревно! Филе нарезали прямоугольными брусочками и жарили в кипящем масле. До чего же было вкусно!

Заполярный крокодил

Дело было летом 198… г. Юрий Войтеховский был в начале своего долгого геологического пути по кольской земле: молодой, здоровый, красивый и умный. Полевые работы проходили в районе Ловноозера и Ловнотундры на медно-никелевом рудопроявлении. Однажды небольшой отряд в три человека отправился в трехдневный маршрут на север планшета. Там среди болот размещались многочисленные мелкие озера. В первый день на одном из них с утлой резинки поставили сетку. На третий день возвращались в лагерь и завернули на озерко. Вся сетка была свернута в ком, там находилась гигантская щука с тёмно-бронзовой чешуей. С трудом выпутали чудище и стали думать, как быть дальше. Рыбина весила, на взгляд, около 30 кг. Естественно, ни в один рюкзак не влезала, да и кто бы взялся её нести? Поступили разумно – разрезали на три части, рассовали по трём рюкзакам и понесли драгоценный груз на базу. Перефразируя Маяковского:

Я знаю – солнце будет,

Я знаю – тундре цвесть,

Когда такие рыбы

В озёрах наших есть!

Довыпендривались!

Дело было в мае 2005 г. На Имандре еще стоял лёд, но в руслах речек и ручьев появились загубины, куда прибыли перелетные гуси. Рыбаки проверяли со льда сетку в 300 метрах от берега, а знаменитая лайка – медвежатник Грей – отдыхала на берегу. Внезапно появились два здоровенных гуся и стали пикировать на собаку. Грей прыгнет и промажет, а гуси вошли в самый настоящий раж и с гоготаньем продолжали измываться над неумехой-псом. Так им казалось, но хозяину Грея это не понравилось. Он бросил сеть и пошёл на берег за ружьем. Гуси улетели, а охотник засел в прибрежных кустах. Птицам показалось мало собственного злорадного бахвальства, и они вернулись продолжить забаву. Во время очередного пикирования раздались два точных выстрела. Не знали тупые гуси, что издеваться над слабым нехорошо, а зло всегда наказуемо!

Мончегорская весновка

В 1983 г. в командировку в Мончегорский филиал ЛГИ в Мурманской области не забыл взять лыжи. С 1 марта по 10 мая в свободное утреннее время регулярно ходил по 35 км. Лыжи надевал на Стахановской улице, затем на озеро Лумболка, потом на Роговую ламбину – и в лес до Коймовской губы озера Имандра. Большей частью стояла золотая весенняя погода, отдыхал, загорал (но только лицо и кисти рук под солнце), пил по пути воду из двух родников. Иногда выходил на спортивную трассу на склоне горы Монча, посещал горы Ниттис, Нюд, а однажды даже гору Воронья, откуда добрался до Щучьей губы Имандры. Как-то был и ударный цикл: 5 дней подряд по 35 км. А субботу и воскресенье проводил на рыбалке на озере Пиренга. Лицо и руки стали шоколадные, в гостинице «Север» меня называли «наш негр». Обратил внимание: женщины оборачиваются и в Мончегорске, и по возвращении в Ленинграде. Долго не мог понять причину такого внимания, потом сообразил: любуются и завидуют моему загару. А уж в ЛГИ знакомые проходу не давали – где был? что делал? А ответ простой – заполярная весновка!

Лыжные прогулки в Кировске

Наверное, таких лыжных трасс (для беговых лыж) больше нигде не найти. По склону Лысой горы поднимаюсь в Ущелье – здесь между крутыми склонами течет ручей – белый снег, синее небо, ели в снежных шапках, полная тишина, заячьи следы. Большие перепады, высокие сугробы, обзорные точки – лицезреть Хибины. А можно подняться в Ущелье Голубых озер. Скалы и снег – как будто затерянный мир, а до города не более 3 км. Из Ущелья Голубых озер со смутной тревогой, под нависшими ледяными козырьками, между скал выбираюсь на узкую полку на склоне Айкуайвенчорра. Вниз – крутые снежники, вверх – лавинные снега. А город – как на ладони! С большой опаской потихоньку наискось съезжаю с горного склона в городской парк. Ух, пронесло!

Поморские слова

(Павел Кренев. «Река детства», Лениздат, 1986)

Канабра – чащоба.

Бакланцы – валуны в воде у берега моря. В прилив их вершины остаются сухими, на них любят сидеть большие морские птицы – бакланы.

Баклыши – те же валуны, но в прилив полностью покрыты водой.

Лягушка-путешественница

15 мая 1991 г. Идём вдвоем от посёлка Коашва на Умбозеро по рыбацкой тропе. Тепло, пасмурно, много снега, еле тащимся. Поперек пути большое болото, и края не видно – что налево взглянешь, что направо. Внезапно что-то черное зашевелилось на снегу около тропы. Пригляделись, не можем глазам поверить: из сугроба вылезает крупная лягушка и ползет по снегу по направлению к дальнему краю болота. Поистине – всюду жизнь!

Лисички на Кейвах

В начале сентября 2007 г. прибываем на вездеходе к подножью Ровгоры в Западных Кейвах. Здесь интересный геологический объект – пегматитовые жилы на контакте гранитов со щелочными породами, вскрытые системой канав. Предстоит многодневная стоянка. Ставим лагерь на краю рощицы корявых берез, таскаем рюкзаки и тюки. И вдруг в центре рощицы на площадке в 10 кв. метров вижу россыпь светло-рыженьких лисичек (а больше грибов нигде нет!). Собрал полное ведро, поставил в ямку среди ягеля и забыл. В ту же ночь ударил мороз, и грибов больше не попадалось. Через три дня вспомнил о лисичках (они в ведре слегка подмерзли), отварил и нажарил большую сковороду с луком. Ели да нахваливали!

Северные деликатесы

Тяжела жизнь на Севере. Длинная и тёмная зима, полярная ночь, витамины не усваиваются. Есть опасность угробить суставы, потерять зубы, да и какие-то другие неприятности возможны. Коренные обитатели (саамы, ненцы, эвенки, ханты и др.) прекрасно это знают. Единственное реальное средство борьбы – свежая рыба, мясо и печень. Что касается рыбы, её надо поймать и выкинуть на лёд при температуре –200С и ниже: смерть возможным паразитам! А теперь готовим строганину: сдираем шкуру и острым ножом рыбу строгаем. Стружку – в макáлу (смесь горчицы, уксуса, соли и порошкового перца) и в рот – от такой еды не могу оторваться, готов съесть за раз крупного сига! Другое блюдо – рыба хе (по-корейски!): филе жирной рыбы (того же сига или хариуса) режем на мелкие кусочки, добавляем мелко нарезанный лук, солим, перчим, затем капаем уксусную эссенцию (столовая ложка на 1 кг рыбы) так, чтобы капля приходилась на каждый кусочек. Перемешаем и ждём 40 минут. Рыба готова – вкусная, нежная, и никакой сыри́ны. Печень по-поморски (лучше всего налима) – должна быть чистая, без паразитов. Режем на кусочки, добавили лук, соль и перец – перемешали. Через 30 минут можно есть, но необходима горячая картошка и водка, от сырого вкуса не избавиться. Поморы утверждают, что такое блюдо укрепляет мужскую силу – дай-то бог! Однажды друзья-лесники угостили слабосолёной олениной – наверное, ничего вкуснее в жизни не ел! А вот на Дальнем Востоке дело обстоит сложнее – там много рыбы, заражённой паразитами. Местный геолог научил есть сырую печень ленка (только эта рыба годится!) – маленькую и чистую, и за раз не более трёх печёночек. Сырина сыриной, но приказано выжить! В самом конце полевого сезона разохотился на мясо свежего ленка с солью – и очень понравилось! Мелкий хариус – много хуже. Все эти деликатесы – только из рыбы собственного улова!

Если бы супруги Прончищевы в середине XVIII века, на таймырской зимовке, не воротили свой дворянский нос от сырого мяса и рыбы, остались бы живы – и было бы на карте не море Лаптевых, а море Прончищевых!

Звуки минувшего

Июль 2006 г. Знаменитый полуостров Рыбачий на северо-западе Мурманской области – арена жестоких боёв 1941-1944 годов. Геологический отряд КНЦ РАН из Апатитов. Южное побережье, устье реки Эйна – до 1939 г. здесь было финское поселение. Над Мотовским заливом огромный луг метров на 500. 50 видов типичных цветущих растений – но откуда взялись ещё два вида? Огромные кусты ревеня – возможно, остались от финских поселенцев. А вот у речки целые заросли высоких растений с розоватыми большими цветами. Да это же сибирские саранки – как они попали на Баренцево море? Может быть, от солдат-сибиряков, воевавших на северной земле и получивших корни саранки в письме? Никто уже не расскажет.

Ветер, ветер, ты могуч!

Март 1997 г. Ясный день. Очередная рыбалка. Вдвоём дошли до Имандры, а на лёд не выйти. Дует северный ветер устрашающей силы. Мы смелые, но не безумные! На берегу озера под соснами сапёрной лопаткой вырыли в снегу яму в один метр глубиной, постелили туда коврики, забрались сами. Полный кайф! Солнце греет, тишина, теплынь, как на благословенном юге. Всего три часа ожидания: ветер утих, пора на сетки, поставленные по лицензии, трудиться!

 Заполярный цветник

Июль 1993 г. Утро. Возвращаюсь из долины Тулиока в Кировск через Лопарский перевал. Тропа по крутому берегу ручья поднимается к гладким скалам, а между ними снежный мост. Прохожу по нему, снежник заканчивается, вновь появляется русло и широко разливается от горного склона на отдельные ручейки. По всей этой плоской обводнённой террасе, окаймлённой снегом, тянутся к солнцу и синему небу сотни стеблей купальницы с ярко-жёлтыми шариками цветов. Бушует заполярное лето!

Достойный противник?

Начало мая 1998 г. 3 часа ночи – светло почти как днём, действительно, полярный день начался. Мы возвращаемся с рыбалки – с Серёжей Федоренко бредём по Имандре, проваливаясь на толстом двойном льду по колено в водоснежную кашу на каждом шагу, силы на исходе. Серёжа ушёл вперёд, я сильно отстал. По берегам токуют тетерева, их мягкими любовными призывами наполнен воздух. Иду близко к лесистому берегу. Внезапно с резким клекочущим криком слетает на лёд белый куропач и опускается в двух метрах от меня. Крылья растопырены, глаз горит под красной бровью – очень хочется с кем-то подраться, и выбор пал на меня! Я застыл на льду, куропач с удивлением и явным презрением покрутился около и решил, что соперник слаб и явно не достоин его внимания! С победным клёкотом он взлетел и удалился в сторону леса. Через 300 метров сцена повторилась: куропач (наверное, тот же самый) снова лез в драку – и снова облом!

Улетевший сейд

Сейды – священные камни саамов. Саамы кладут плоские каменные глыбы друг на друга, образуется холмик 2-3 метра высотой. Сюда приходят духи богов, и нойды (шаманы) беседуют с ними, узнают будущее. Здесь приносят в жертву животных и оставляют подношения – знаки общения с богами: разноцветные ленточки. Подобный сейд я случайно обнаружил в Хибинах в районе слияния Тулиока и Каскасньюниока летом 1992 г. (ещё в 1930-ых годах здесь было саамское кинтище – становище). Свернул с тропы в густой мелкий лес и в 20 метрах, под склоном, увидел и осмотрел сейд (к сожалению, фотоаппарата не было). Через три года снова пришёл к сейду… И не нашёл. А куда ему было деться? Поневоле поверишь, что сейды летают. Не зря книга знаменитого кольского этнографа Владимира Чарнолуского называется «В краю летучего камня».

Лучший город России

Конец августа 2008 г. Полевой отряд Геологического института КНЦ РАН (6 человек) засел в охотничьей избе на левом берегу верховьев Малой Варзуги. Деваться некуда! На правом берегу – бездыханный тяжелобольной вездеход. Пешком из огромного болота не выбраться, еда на исходе, курева нет, а о выпивке и говорить не приходится. Выручает речка – худо-бедно, но рыба (окунь, щука, хариус) ловится. Может быть, не помрём. Дело к вечеру. Профессор-геолог из ЛГИ Алексей Глазов изловил 5 очередных хариусов и моется в речке, стоя в сапогах по колено в воде. Внезапно раздаются дикие крики, из-за поворота быстро вылетает по течению плот-катамаран с шестью гребцами и через 50 метров ударяет в бревно, переброшенное с берега на берег. Бревно – по зад профессору (стоит спиной к течению и не видит живую торпеду), профессор плашмя – в воду. Типичный карамболь (есть в бильярде такой удар – прим. автора)! Всё смешалось. Все наверх! Небольшой митинг. «С вас, ребята, причитается – человека чуть не утопили!» – резонно выступает бородатый вездеходчик Николай Хардин. У ребят не заржавеет: 2 литра спирта, естественно, разведенного (аж дух захватило – у нас уже 3 недели вынужденный сухой закон!), буханка хлеба (а мы 2 недели на сухарях!), шмат сала (своё месяц назад доели) – на бочку (из-под солярки!). Совместный фуршет – за встречу, за геологию, за туризм, за природу, за удачу! Напряжение спадает!

Вот уже и карты сверяются, и сообщаются ценные сведения по маршруту. Настали минуты прощанья! Успокоенные ребята дарят нам ещё 1 литр спирта, шмат сала, буханку хлеба и 2 пачки сигарет. Туристы уселись в катамаран, помахали геологам и поплыли дальше. Запоздалый вопрос взлетел в воздух: «Откуда вы, ребята?» Из недалёкой ещё дали прилетел ответ: «Из Нижнего Новгорода!» Теперь вы понимаете, что лучший город в России – конечно, Нижний Новгород!

Сон в весеннюю ночь

Благословенное озеро Пиренга на Кольском полуострове – любимое место рыбалки жителей Мончегорска. И я часто туда наезжал. Особенно хорошо на Пиренге в мае. Могучее солнце, полуразрушенный лёд, синее небо и великолепный клёв. Напротив кордона Нявка ловили окуня. Лов заканчивался на цифре 150, а средний вес – также 150 г. Перемножьте! С трудом можно вынести, а путь до плотины в начале озера долог, примерно 15 км. Однажды в апреле в облачную погоду наблюдал на Пиренге странные миражи – в небе между островами висел лес и тихо струился то вверх, то вниз. Вспоминаю, что видел подобные миражи на Байкале и на Енисее. Возвращаюсь с рыбалки около 15 мая. Двое суток почти не спал. Ярчайшее солнце. Иду и вижу какой-то посёлок на берегу, а дальше – аллею с садовыми скамейками. Привиделось! Правда, моему другу Льву Родину когда-то в те же числа привиделось на Пиренге стадо слонов! Наверное, такие иллюзии создает сочетание недосыпа, солнца, белого льда – организм потихоньку сходит с ума. Выхожу на берег, там ровные льдины, и чувствую, что пора отдохнуть. Коврик на лёд, плюхаюсь на коврик, и мгновенный сон. Просыпаюсь от холода через 40 минут – отдохнувший и свежий. Продолжим путь!

По следам Валерия Чкалова

У моего северного друга Сергея Федоренко в молодости (1980-ые годы) было замечательное хобби – полёты на дельтаплане. И вот поехали они в начале мая в Кировск, забрались со своими «крыльями» на гребень Вудъяврчорра, оглядели белые горы в весеннем солнце… И полетели. Сергей пролетел над Большим Вудъявром, приблизился к склону Айкуайвенчорра и стал плавно снижаться в сторону горнолыжных трасс. Он наметил место посадки в районе кресельной канатной дороги. Но перед канаткой был полностью вытаявший участок склона, обширный каменный развал: садиться туда – костей не соберёшь. Решали секунды. Вспомнив пролёт Валерия Чкалова под Троицким мостом через Неву в Ленинграде, Сергей лихо пролетел на дельтаплане под тросом креселки, чем несказанно удивил пассажиров-горнолыжников. За креселкой было огромное снежное пятно, и вполне удалась мягкая посадка.

Ошибка грибника

В конце июня 2000 г. мой друг Сергей Федоренко сообщил по телефону из Африканды, что в лесополосе по краю военного аэродрома вовсю идут белые грибы. Я не поверил, но, заинтригованный, на следующее утро выехал на сбор. Грибов, действительно, видимо-невидимо, но вовсе не белые, а подберёзовики среднего размера, крепкие и красивые – с белейшими ножками и коричневыми шляпками (несомненное сходство с белыми было). Я легко набрал два ведра. Ели их в разных видах – и жареные, и солёные, и маринованные. С такой грибной «аномалией» на Севере столкнулся первый и единственный раз.

Охотничий рассказ

Поехали втроём в конце 1990-ых годов (в сентябре) на автомобиле в Северную Карелию, цель – брусника, рыбалка, охота. Бруснику нашли на вырубке (собрали 13 вёдер), рыбу – в небольшом озере (бронзовые щуки и окуни – в сети), а виртуальных оленей – не попалось. Охотники бегали за зверем, я собирал ягоду, а юный пёсик Ларс (лайка 6 месяцев от роду) привыкал к жизни на природе. Утром уехали охотники на резинке через озеро, я собрался на вырубку. И в этот момент пёсик громко залаял. Посмотрел я на песчаную дорогу, которая вела в низину, а затем на вырубку, и ничего не понял. Но, направляясь на вырубку по дороге, всё понял по следам. По дороге шёл огромный лось. Почуяв врагов, постоял, посмотрел на наш лагерь (в 200 м) – тут пёс и подал голос. Лось решил не связываться с супостатами, повернулся и ушёл по той же дороге. Я не стал затаптывать следы и свернул в лес. Вечером пришедшим пустым добытчикам поведал охотничий рассказ, придуманный по следам. Заинтригованные, они учинили проверку и со мной согласились. Ларс обещал вырасти в первоклассного добытчика. Но не судьба – через 10 месяцев погиб под колёсами на автотрассе.

Путешествие дилетанта

В сентябре 1998 г. трое «лесных братьев» задумали выход в кольскую тайгу, чтобы хоть на неделю ускользнуть от обрыдлой цивилизации и пожить настоящей жизнью. Для автора приключение началось крайне неудачно (впрочем, так же, как и закончилось). Он разминулся со своими подельниками и к исходной точке маршрута шёл пешком по лесной дороге почти 30 км (а «братья» добрались, хоть и с трудом, но на драной «копейке»). И вот он – глухой угол! Машина на месте, ребята ушли – всё по плану! В рюкзаке кусок полиэтиленовой плёнки, пенополевый коврик, 4 банки тушенки и полбуханки хлеба. Задача моя простая – воссоединиться с подельниками на Верхнем Контозере в «секретной» избе и по полной отдаться природе (сетки, рыба, брусника, грибы, боровая дичь и т.д.). В тот же вечер удалось добраться по тропе до Щучьего озера (ещё 15 км) и тихо заночевать на берегу. На второй день начались крупные неприятности. От озера до реки Кана ведёт едва заметная просека, я ходил по ней год назад всего раз, ведомым, да ещё в тёмную погоду. И не смотрел при этом на компас, который в лесу постоянно болтается у меня на шее. Куда же идти? На север, юг, восток? Запад исключается – оттуда пришёл. Нашёл старую лесовозную дорогу и пошёл на юг – дорога быстро пропала, но нашлась тропа по высокому ягельному бору. Постоянно поднимались птицы: рябчики, тетерева, куропатки и даже глухари. Пришёл на озеро, которого никогда не видел – решил, что цель достигнута, и скоро высмотрю резиновую лодку с подельниками. Не тут-то было! Обошёл озеро кругом – оно небольшое, высокие берега, безлюдье – лепота! Но озеро явно не то! Нашёл коптильню – люди были! Но не наши… Ночевал у костра под мороз. Утром обратно на Щучье, и снова унылые поиски просеки. Безрезультатно – опять ночёвка на Щучьем. На четвёртый день путь на север к большой вырубке на склоне сопки – тупик! Осталось непроверенным одно направление – натиск на восток! Путь шёл через обширное верховое болото с большими островами маристого леса. И вот первая удача – вышел к реке Кана. Но где же Верхнее Контозеро? Куда идти – вниз по течению или вверх? Пошел вверх и понял, что не прав – на севере разверзлись необъятные таёжные дали без признаков искомого озера. Заночевал на реке. Все ночёвки – у костерка, котелка не было – пил воду, благо на севере вода везде замечательная, а еду приходилось экономить, да и есть особо не хотелось. Утром стал соображать: вышел во вторник, значит, уже суббота, а в воскресенье – плановый возврат. Пора повернуть к машине – вперёд на запад! Местность мною вся исхожена – почти 100 км натопал – заблудиться уже невозможно! Без особых приключений достиг Щучьего озера и вновь заночевал на его гостеприимномберегу. Благо, всё время везло с погодой – тихо и ясно, дождичек за 5 дней всего два раза, и недолгий. А боровой дичи навидался я больше, чем за всю свою прошлую жизнь – многие десятки, если не сотни птиц. А говорят – браконьеры всё перестреляли! Браконьеры – не дураки! Зачем им эта недоступная глушь? Рано утром из последних сил по берегу Щучьего выхожу на обетованную тропу. И здесь посчастливилось – наблюдал удивительное представление. На воде, в 15 метрах от берега, большой выводок молодых уток (не менее 20 птиц). Разом все нырнули и вдруг, как группа синхронисток, вынырнули, перестроившись под водой в абсолютно правильный круг. А говорят – дрессировка! Вот только дрессировщика что-то не видать, разве что себе самому присвоить это звание. Около 11 часов утра прибываю к машине – крутой облом! Машины нет! Укатили ребята – невдомёк им, что я в вечном поиске – не брали ещё в лес мобильников. Зато рядом мотоциклы, дождался я незнакомых лесных братьев, и довезли меня в люльке до железнодорожной станции Хабозеро. На «крутом» участке дороги я умудрился выпасть и вывихнуть безымянный палец на правой руке (стал буквой Z). Подельники, вернувшись домой, получили сигнал тревоги и ринулись на поиски, впрочем, и здесь тоже разминулись. Через несколько дней за выпивкой под вкуснейшую копчёную щуку обсудили мои промахи, и получил я заслуженную порцию жестокой критики. Одно ясно: кто хочет вылечить свои расшатанные цивилизацией нервы, отправляйтесь в одиночку на неделю в кольскую тайгу!

 Коммунистическое счастье

Кировск. Апрель 1989 г. Захожу в продуктовый магазин у Почты (в Кировске Почтой с большой буквы называют главное почтовое отделение на углу ул. Ленина и ул. Юбилейной – прим. автора). Вижу возле пустого (как обычно) колбасного отдела «могучую кучку». А наши люди зря кучковаться не будут! Втихаря выясняю подробности, и глаза мои округляются: привезли рубленую ветчину! Пристраиваюсь, полчаса ждем в тишине. И вот он – желанный миг! Из магазинных недр выкатывают на тележках толстые розовые круги – всё без обмана, рубленая ветчина! К маленькой очереди со всех сторон бегут и примазываются «свои», меня оттесняют всё дальше от прилавка, и вот я уже в самом конце бушующей толпы. Счастливцы со слезами на глазах и слюной изо рта выносят долгожданную (года два ждали, не меньше!) покупку. А меня всё больше охватывает волнение – вдруг не хватит! Вдруг не хватит! Через полтора часа добираюсь до прилавка – бушующее море теперь за моей спиной. А вдруг сейчас на мне и закончится! Но есть справедливость на белом свете. Хватило – получаю я 0,5 кг своего счастья!

Кто там за советскую власть? Поднимите руки!

Похождения бравого «лейтенанта Васи»

Приезжаю в феврале 1964 г. в командировку на вечерний факультет ЛГИ в славный город Мончегорск Мурманской области. В первый же день в преподавательской вижу странную фигуру: молодой парень с кудрявой шевелюрой в задрипанном лыжном костюме. Кто такой? Выясняется: ассистент Анатолий Дубинин с кафедры ТОЭ (теоретических основ электротехники), также командированный из Ленинграда. Разговорились, и поведал он мне свою грустную историю. Сидел вечером в ресторане «Север», познакомился со свободнойдевушкой Аллой (впоследствии стала его женой) и лейтенантом Васей из посёлка ВВС Высокий. Ели, пили, оба джентльмена оказались из «малопьющих» (всё им было мало!). Чтобы покорить девушку, решили махнуться одёжей. Вышли в туалет, возвращаются, полная метаморфоза – преподаватель Толя уже «лейтенант Вася», а оный лейтенант стал преподавателем. Покрасовался новоявленный «лейтенант Вася» в офицерской форме перед девушкой, и как-то всё-таки удалось ему в тот вечер доползти до преподавательского общежития. Наутро вчерашняя эйфория испарилась: неудобно новоиспечённому офицеру лекции читать, да и честь кому-то надо отдавать – подвёл вчерашний кураж с формой! Форму в шкаф, а на себя – лыжный костюм (катание на лыжах пришлось отложить). Понял я – затосковал «лейтенант Вася», а дорогу на Высокий не знает, и помочь некому. А где-то там другой авантюрист эксплуатирует его модный городской костюм, у того небось нашёлся запасной мундир. Очень кстати через пару дней пришли ко мне на факультет «два капитана» – заочники ЛГИ Петрашек и Тюлюсов отрубить (т.е. сдать) «хвосты» по химии. Выслушал я их и стал в позу: услуга за услугу! «Ребята, у вас в части служит некий лейтенант Вася…» – в общем, рассказал им всё и попросил помочь. На следующий день они явились ко мне в общежитие с пакетом, зашли мы к Дубинину, и произошёл долгожданный обмен «верительными грамотами». Состоялось обратное перевоплощение самозванца «лейтенанта Васи» в уважаемого преподавателя. С тех пор стал Анатолий Дубинин очень осторожным, и спиртного … ни грамма!... чтобы не вляпаться в очередную историю, достойную чеховского пера… А как же «хвосты»? Настоящие студенты – не обезьяны, операция по удалению «хвостов» прошла стандартно, согласно существующим нормам.

Наш ответ Чемберлену

Едем на автомобиле с зимней рыбалки, с озера Имандра в Африканду. Два рыбака впереди, две собаки – Дик и Грей – сзади. Устали пёсики месить снега, молчат, не шевелятся. Пересекаем тропу здоровья. А там заматерелый хозяин в обличье ротвейлера и чёрно-коричневый ротвейлер в обличье хозяина. Узрел «собачий лорд» нашу машину и оглушительно залаял. Тут же наши пёсики вскочили на сиденье и тоже залились звонким лаем. Наш ответ Чемберлену!

Похоронные деньги

Жора Титов – личность в Кировске известная. Возраст – к 75 годам, но всё свободное время (а у пенсионеров его много!) – горным лыжам! Свежий, молодой, задорный облик – на 20 лет моложе паспорта! И вот недавно по его просьбе друзья привезли из Москвы классные новые лыжи, и всего-навсего за каких-то жалких 30 тысяч рублей. Жора в восторге, а жена, как всегда, недовольна (а есть ли на свете довольные жены?): «Недоумок! Деньги эти ведь тебе на похороны были отложены!»

P.S. Как в воду глядела! В мае 2012 г. по окончании горнолыжного сезона Жора неожиданно и скоропостижно скончался. И на похороны друзья собрали.

Краса Хибин – эвдиалит!

Этот красивый минерал малинового цвета, именуемый в просторечье «лопарская кровь», хорошо известен любителям камня и посетителям Хибин. Красивые штуфы можно лицезреть в салоне «Салма» в Апатитах, добыли их давно, на Кировском руднике. Но горные работы продолжаются, найдут и ещё. Иногда в пегматитовых жилах эвдиалит присутствует в виде красивых кристаллов. На одной из ярмарок-выставок «Каменный цветок» в Апатитах была представлена коллекция кристаллов геолога Николая Фришмана. Приходилось и мне встречать кристаллы эвдиалита в разных точках Хибин: на входе в Ущелье Рамзая, на берегу реки Вуоннемйок, в отвалах рудника Расвумчорр. Наиболее интересные (хотя и безрезультатные) находки состоялись у подножья Тахтарвумчорра под молибденовым рудником 1930-ых годов. В 1960-ых годах лежала там глыба примерно в 10 кубических метров. Значительная её часть с поверхности – массивный эвдиалит: ни молотком, ни зубилом его не взять. Значит, надо взорвать! Нашёл я знакомого горного мастера Николая Шарикова – он обещал помочь. Сходил на рекогносцировку – навстречу по тропе детина с полным рюкзаком. Я напрягся и не напрасно: глыба была (увы!) уже взорвана, эвдиалита не осталось. Невдалеке валялся большой штуф, а в нём с поверхности торчат головы двух крупных кристаллов сантиметра по три – и опять их никак не взять. Сгоряча я решил вынести весь штуф в рюкзаке, но прикинув его вес (примерно 60 кг), решил отказаться: сам бы я справился, а рюкзак бы развалился. Ну что ж, будем надеяться на будущие находки.

Обман зрения

 Май 1989 г. Заполярный Кировск. Пришёл я в магазин «Океан» на проспекте Ленина. Как раз привезли живую рыбу. Очередь маленькая – выбор большой. Высмотрел я в бассейне здоровую треску с толстым брюхом – наверное, печень большая! Указал пальцем, продавец махнул сачком – рыбина на весах: 2,5 кг. Добрался до дома, жертва спокойно уснула. Рыбину в раковину, содрал чешую, помыл и взрезал брюхо – полезла мойва! Половину веса толстой рыбины составляла полупереваренная пища. Теперь я с подозрением отношусь ко всему толстому. А ну, как такой же подвох!

Свиристели митингуют

Зимой на Севере часто приходится видеть красивых крупных розовых птиц с хохолком на голове. Это свиристели – прозвание своё получили за постоянный тихий мелодичный посвист. В северных городах высажено много рябины, гроздья красных ягод с осени висят на деревьях и привлекают свиристелей – птицам есть хочется. В феврале 2012 г. в Мурманске стая птиц облюбовала большую рябину под моим больничным окном и скрашивала монотонные будни. В ней было около 200 птиц. А лет 20 назад в Апатитах я наблюдал огромную стаю свиристелей в две тысячи птиц: долго стоял у магазина «Север» в ожидании автобуса и провёл приблизительный подсчёт. Растяжки антенн на здании Мурманской ГРЭ казались толстыми и тёмными: на них вплотную плечо к плечу сидели свиристели. Если в Мурманске был хилый митинг оппозиции, то в Апатитах явно собрались будущие ярые сторонники Путина.

На севере диком 

Вспомним Лермонтова и навеянную его стихами картину Шишкина:

На севере диком стоит одиноко

На голой вершине сосна.

И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим

Одета, как ризой, она.

Всегда хотелось увидеть в природе что-нибудь достойное поэтического образа. В 1993 г. такой день настал. В Хибинах, в низовьях реки Тулиок, большой сосновый бор, который забирается на склоны водораздельных хребтиков. На таком склоне и стоит царица-сосна: 30 м высотой и 60 см диаметром (у земли).

Спасайся кто может!

Дело было в апреле 1993 г., в одну из суббот. После утренней работы на вечернем факультете ЛГИ в г. Кировске я решил прокатиться на лыжах по стандартному маршруту от Солнечной улицы до Ущелья в районе Лысой горы (всего около 8 км в одну сторону). Была низкая облачность, тёплая (около 0°С) тихая погода. Я даже рукавиц с собой не взял, и, как оказалось, напрасно! В тот год были большие снега. Пройдя 5 км, остановился подмазать лыжи. В этой точке меня обогнала пожилая супружеская пара. Ничто не предвещало беды. Внезапно в одну секунду поднялся ураганный ветер, и полетел мокрый снег. Пока я возился с лыжами, коллеги уже повернули обратно – сообразили вовремя, что дело плохо. За ними двинулся я: очки забивало снегом, я поминутно сходил с лыжни и сразу проваливался по пояс. Свистела черная метель! Я понял, что до исходной точки мне не добраться, вышел на насыпь железной дороги, снял лыжи и побрёл по рельсам к шоссе. Отчаянно мёрзли руки. На одну руку (с лыжами) я намотал носовой платок, а другую отогревал в кармане куртки – затем руки менял. Опасное было дело – по железке иногда передвигаются составы с рудой, но выбирать не приходилось. Ветер опрокидывал, каждый шаг давался с трудом. Наконец, добрался до шоссе – до автобусной остановки решил не идти, замахал лыжами, призывая транспорт остановиться. Личные машины – ноль внимания на терпящего бедствие, среди автомобилистов жлобство – явление распространённое. Водитель рейсового автобуса – молодец! – остановился и подождал, пока я влезу. Метель бушевала вовсю, с трудом доехали до Олимпийской улицы. В этот день я понял, как на Севере люди замерзают в километре от дома!

Добыча могучих когтей

В 1960-ых годах Вячеслав Албекович Кайтмазов был начальником главного корпуса обогатительной фабрики АНОФ-2 в Апатитах. Подчиненные втихаря звали его, учитывая осетинское происхождение и южный темперамент, «шайтан» или «горный орёл». Пришёл скромный недалёкий работяга наниматься на работу. Зашёл в главный корпус – всё грохочет, вертится и льётся! Поймал технолога в пролёте – разузнать, как пройти к начальству. Тот дал наводку и добавил: «Как войдёшь, спроси Шайтана». Претендент разыскал кабинет, увидел Кайтмазова и без всякой задней мысли спросил: «Где мне найти товарища Шайтана?» Горный орёл взвился в воздух и завопил: «Кто сказал?!». В другой раз Орёл пошёл на облёт своих угодий: всё нормально, мельницы грохочут, спирали классификаторов гонят пески, на поверхности камер флотомашин апатитовые пузыри, народу – никого (когда процесс в норме, все сидят по своим конторкам, а техника работает самостоятельно). И вдруг внезапно видит в пролете какую-то пигалицу! Несколько взмахов могучими крыльями: «А ты кто такая?» И робкий ответ: «А я Пахмутова!» Делегация деятелей культуры знакомилась с производством.

Крюшон

Конец сентября 1973 г. Лагерь дальневосточной геологической партии ВСЕГЕИ на Малом Хингане. Лёгкие ночные морозы. И по всему лагерю в ночной темноте гулкий кашель – от палатки к палатке. Причина проста – «холодную водку пьём – простужаемся», – поясняет геолог Анатолий Кузнецов. Аналогичной точки зрения придерживался мой кольский друг Саша Аверин – когда-то металлург комбината «Североникель» в Мончегорске, а затем много лет прослужил лесником. Зимой он не пил «голимую» водку, а выливал свои порции в горячий сладкий чай. И называл этот «диковинный» напиток – «крюшон». А пить его значит «крюшонить»! Вот так и пробавлялся всю зиму крюшоном.

Северные метели

На Кольском полуострове метели – не редкость. За зиму их бывает до 30 (и более). Метели зачастую длятся по 2-3 дня. Я их делю на 3 категории: сильные (валят с ног, скорость ветра до 40 м/с), средней силы (воют, до 25 м/с), слабые (забивают глаза, до 15 м/с). Есть и другая классификация: черная метель и белая метель.

Чёрная метель возникает при повышении температуры из низкой облачности, имеет большую силу, может длиться от нескольких часов до нескольких суток, сопровождается сумерками.

Белая метель возникает при ясном небе, идет отдельными зарядами, как правило, имеет среднюю силу и длится до полусуток.

Северные метели – суровое испытание для промышленности, транспорта, городов и посёлков, и их жителей!

Орлиное гнездо

Полуострова Рыбачий и Средний – единственная не уступленная врагу приграничная территория СССР. Средний обрывается на юг скалистой грядой. Под ней перешеек на материк, где проходила наша линия обороны. Ещё южнее хребтик Муста-Тунтури, где на высотах сидели немцы. Левый фланг гряды – крутой утёс, где 1200 дней (с июня 1941 г. по октябрь 1944 г.) размещался НП командира дивизиона 104 ПАП (полевого артиллерийского полка) майора М.Х. Бурмистрова. А сам дивизион стоял на закрытых позициях севернее гряды в болотистой лощине. И нещадно поливали противники друг друга снарядами. Утёс получил неофициальное название «Орлиное Гнездо», там сейчас скромный мемориал. Поднялся я в августе 2006 г. в Орлиное Гнездо. Чуть пониже скал полоса берёзового криволесья, и в этой полосе богатая черничная плантация. Кустики усыпаны крупными синими ягодами. Небось, всё это выросло на нашей солдатской крови.

Медовый месяц

В феврале 2012 г. я попал в Мурманскую областную больницу на реставрацию и перенёс сложную операцию – протезирование правого тазобедренного сустава. Участь моя была сильно облегчена: в одной двухместной палате (разумеется, за плату!) вместе со мной жила жена Галя и помогала почти «бесчувственному телу» во всём. Разумеется, это был наш медовый месяц. Да мёд только горький! А больница, как магазин «Овощи-фрукты». Только «овощи» – это больные, зато сладкие «фрукты» – молодые медсёстры!

Медвежий зад 

Август 2008 г. Выехали мы на вездеходе из маловарзугских болот на Кольском Востоке. Стоим в сосновом бору на твёрдом зимнике Краснощелье – 45-й км. С брони все соскочили на дорогу: основные трудности позади, можно передохнуть. Только моя голова неуклонно вертится на 3600 (привычка такая – в лесу всё один, вот и высматриваешь врагов). И вижу я, как с горки по зимнику бежит прямо к нам средненький такой медведь седоватой масти. «Медведь!» – заорал я, толпа ноль внимания. «Медведь!» – снова рявкнул я и ленинским жестом выкинул руку в сторону зверя, толпа заинтересовалась. Медведь не лыком шит: пробежал вдоль ручья под защитой кустов и зашёл к нам во фланг. В 30 метрах от нас плюхнулся на зад и принялся считать (а медведи до десяти точно считать умеют!). Нас было 11, а двенадцатый – страшный зверь – вездеход. «Плохо дело! – мелькнуло в медвежьей башке. – Сейчас будут бить!» Зверь развернулся и бодрыми прыжками поскакал от нас. И тут во всей красе предстал огромный нагуленный зад. По телевидению его часто показывают, но этот выглядел много внушительнее: пласты жира плавно колыхались в такт прыжкам. Под свист и улюлюканье геологической братии толстый зад исчез в болотах.

Авария в стране фьордов

Некий литовский водитель погнал фуру в Норвегию. Очевидно, о «стране фьордов» не имел понятия и въехал в позднюю скандинавскую зиму на летней резине. Огибая по серпантину очередной фьорд, забуксовал на подъёме и вызвал помощь – мощного юркого тягачика. Едет сцепка на буксире, и вдруг на крутом повороте фура пошла юзом и рухнула на крутой склон, прихватив и буксировщика. Водитель-спасатель сумел «катапультироваться», а «летний резинщик» прыгнул вместе с транспортным средством с 60-метровой высоты. Хорошо жив остался, хоть и переломанный, и до глубокого фьорда несколько метров не долетел. Географию надо изучать перед поездкой!

Маленькая бабушка

Рассказывает кировский художник Валентина Ивановна Петрова: «Иду я по улице Кировска. Навстречу высоченные папа (около 2 метров) и мама, а посередине дочь лет 3 держится за их руки. И вдруг вырывает одну руку, указывает на меня и говорит: «Папа, мама! Смотрите, какая маленькая бабушка». (В.И., действительно, малого росточку). Да ещё и смеётся, глядя на меня».

Кладовые Западных Кейв

Кейвы – это обширный район на востоке Кольского полуострова – естественная граница северной кольской тундры и южной кольской тайги. По существу, это возвышенное плато, протянувшееся почти на 200 км с запада на восток, ровная тундровая гладь с редкими скальными островами, почти полное безлюдье. Бывают здесь только олени, оленеводы и геологи. В июле 2010 г. полевой отряд Геологического института КНЦ РАН из 5 человек работал на Кейвах. На Западе вначале посетили гору Круглая (она же Берёзовая-1), где с энтузиазмом выбрали из старых канав несколько сот прекрасных крупных кристаллов граната-альмандина для кристаллографических исследований. В 4 км к востоку над болотистой долиной возвышается среди берёзового редколесья скальный массив Берёзовая-2: по фронту около 200 м и до 20 м высотой. Добравшись до скал на вездеходе, геологи увидели чудо: все скалы сложены кристаллическими сланцами и снизу доверху усыпаны многочисленными кристаллами альмандина размером от ногтя до кулака – десятки тысяч кристаллов. Чудеса на этом не закончились. Двинулись дальше к востоку в урочище Тяпш-Манюк и выехали на большое поле, где среди ягеля торчали каменные глыбы, а в них обширные выходы ставролита – минерала, образующего крестообразные кристаллические двойники, тёмно-коричневые на светлом фоне породы. Конечно, на всех этих объектах добыли многочисленные музейные образцы. А далее в центре урочища – памятный крест, поставленный геологом Всеволодом Баржицким в честь своего друга. Печалью веет от надписи на кресте: «Авенир Снятков (1944-1989 гг.), исследователь геологии Кейв». А в 200 метрах от креста огромные эрратические (принесённые ледником?) валуны розового гранита до 6 метров высотой. Поистине «полна – полна чудес великая природа!»

Продаю ласточкины хвосты!

Скоро займу место на рыночном прилавке под таким объявлением. Выстроится очередь, подумают – блюдо китайской кухни! – и будут не правы. «Ласточкиными хвостами» называют двойники полупрозрачного минерала альбита за их своеобразную форму. Большую залежь удалось обнаружить геологическому отряду из Апатитов в канавах на седловине Ровгоры в Западных Кейвах (центр Кольского полуострова) в конце августа 2007 г.

Деликатес полуострова Средний

В 2006 г. полевой геологический отряд ВСЕГЕИ работал на крайнем северо-западе Мурманской области, на полуострове Средний. Жили мы на базе АО «Морнефтегазразведка», на берегу Большой Волоковой губы Баренцева моря. Попадалась в сетки кое-какая морская рыба: селёдка, сайда, тресочка, камбала. Но ведь сравнительно недавно ученые переселили на Кольский Север камчатских крабов. Крабам приглянулись северные края. Они стали активно поедать рыбу, плодиться, размножаться. Аборигены севера стали ловить крабов, а треклятое государство вместо того, чтобы обеспечить деликатесом всех жителей области, стало ловить ловцов. Очень хотелось попробовать свежих крабов. Смотритель нашей базы презентовал нам пару краболовок (принцип действия аналогичен простой мережке, но стоящей вертикально). И вот удача – попалась пара «зверей» с панцирем размером около 15 см. Развели на берегу костёр, сварили крабов в морской воде. И вот горячие щупальца на столе, и острая «макала» (горчица, уксус, перец) приготовлена. Чудный вкус – именно свежие щупальца в горячем виде и надо употреблять в пищу. И двух таких крабов вполне достаточно для отряда в 8 человек (и в самом панцире, кстати, тоже есть чем поживиться). Правда, не обошлось без конфуза – у одного из наших товарищей оказалась аллергия на крабов, и он на несколько дней вышел из рабочего состояния. Что ж, свежее крабовое мясо прямо из моря – удел сильных духом и желудком!

Турист Фёдоров

Судя по архивным данным, массовый туризм в Хибинах начал развиваться с 1931 г. В сентябре была образована Хибиногорская ячейка ОПТЭ (Общество пролетарского туризма и экскурсий). Как же ущербно я буду теперь себя чувствовать – явно не пролетарий! – в походах по Хибинам. Лишние знания иногда вредны! На берегу реки Вудъяврйок возвели двухэтажный щитовой дом – резиденцию ОПТЭ. В послевоенные годы здесь размещался пионерлагерь, а затем профилакторий комбината «Апатит». Невдалеке на ровной площадке ещё в 1964 г. был небольшой могильный холмик, на колышке скромная чёрная металлическая табличка с белой надписью – «Турист Фёдоров. Погиб в лыжном переходе из Апатитов в Хибины. 1931 г.» Кем был один из первых хибинских туристов? Какие обстоятельства его гибели? Есть ли ответ? Не знаю. Деревянное здание впоследствии было снесено, и на его месте воздвигнут новый современный «белокаменный» санаторий-профилакторий «Тирвас». Исчезла и могила… Было, и быльём поросло…

Северный хариус

В начале августа 1965 г. пятеро искателей приключений на 3 байдарках поднимались по кольской реке Афанасия: она впадает в Ловозеро, а истоки в лесотундре – прямо из географического центра Кольского полуострова. Афанасия – река норовистая: 60 км длиной, и на пути – 60 перекатов. Только успевай вылезать из байдарки и проводить её между камней навстречу течению. По левому берегу возникла высокая каменистая сопка – гора Урмаварака. И вскоре мы упёрлись в водопад. Каменная плита перегораживала Афанасию от берега до берега, вода белым пенистым покрывалом падала с двухметрового уступа. Выше водопада на целый километр омут шириной 25 метров – тихая, спокойная, глубокая, тёмная вода, кусты и высокая трава по берегам, а за ними глухой лес. Дело было вечером, у водопада поставили палатку и заночевали. А утром – хариусная рыбалка. Здоровые рыбины нехотя брали блесну и тихо волоклись в глубине, перелетали потом в траву из наших рук без всякого сопротивления (видимо, больно спокойная у них тут жизнь – еды навалом! а что ещё рыбе нужно?). За полдня попало 15 хариусов весом от 0,8 до 1,5 кг. Северный хариус – красивая и нежная рыба. Большой радужный спинной плавник с неповторимым узором, мощная, как броня, чешуя (устанешь чистить!). Отличается сильно от сибирского собрата – белого и чёрного хариуса: у тех чешую можно ободрать просто об дерево. Однажды мне привезли в подарок хариуса весом в 3 кг – эта рыба с устья реки Цаги, впадающей в Ловозеро с юга, была необычно широкой. По слухам, на Цаге ловили хариуса и по 6 кг, а по некоторым данным – и до 10 кг весом. Но оказалось, по лопарским преданиям, на Умбозере лопарь Сорванов, живший на своём одноименном острове Сорванов с большой семьёй, добывал в сетки хариуса до 20 кг весом! Конечно, это донная рыба – особый дар уникального глубокого водоёма, раскинувшегося между скальными кручами Хибинских и Ловозерских тундр.

Фристайл в Кировске

В начале апреля 1991 г. удалось заманить в Кировск мировую фристайловую элиту – на этап Кубка Европы. Действо развернулось на городском склоне Айкуайвенчорра. Первый день (суббота) – золотая погода, синее небо, ярчайшее солнце, тишина, сверкающий белый снег. До 10 тысяч зрителей (и я в том числе!). Это была феерия! Акробатические прыжки – Лина Черезова из Узбекистана крутанула тройное сальто, полный восторг! На следующий день (воскресенье) – такая же яркая погода. Балет на пологом склоне – красота! Зрители предвкушали ещё 5 дней интереснейших соревнований. Но… В понедельник началась белая метель и длилась ровно 5 дней. Ветер был такой силы, причём при ясном небе, что о соревнованиях нечего было и думать. Элита быстро запаковала инвентарь и поехала по Европе искать «для счастья уголок» без этого светопреставления. Нашли, наверное. Мечты о будущем горнолыжном курорте по имени «Кировск» растаяли где-то в метельной мгле.

Летний берег

Белое море – внутреннее море. Берега со всех сторон: Терский, Карельский, Зимний, Летний. Июль 1975 г. Я в гостях у своего знакомого, подводника Николая Кузнецова, в городе Североморске – центре военного судостроения. Здесь его дом, родители, многочисленные родственники, друзья. Предлагается поездка на Летний берег Белого моря, на празднование Дня рыбака. Организует поездку в деревню Золотица помор Киприян – там его родина и родные. Выезжаем всемером на трех моторках. Через протоку Ягорка – на морской простор. Прекрасная погода, ясные небеса – на море сумрак белой ночи. Я в самой комфортабельной лодке – двигатель от «Москвича», удобная каюта, и «главарь шайки анархистов» Киприян тоже здесь. Поморы приступили к делу сразу же по выходе в море. На столе отличная сёмга и водка. По стаканцу за удачу в пути (я ограничился полстаканом) и понеслось: бутылка за бутылкой, стакан за стаканом. Я сразу понял, что долго не продержусь, и с каждым тостом только по глоточку. К утру наш караван прошёл по морю около 100 км и прибыл в Унскую губу. Знаменитое место – сам Пётр Великий неоднократно здесь бывал. Три лодки съехались в 1 км от берега. Полный штиль, солнце, ласковое море. Снова бутылка, снова закуска – праздник продолжается! Транзистор что-то мурлычит. Появился восьмой участник – в пяти метрах от лодок из воды высунулась большая усатая голова тюленя – морского зайца. Меломан, однако! Выпили и за «брата нашего меньшего» – довольный зверь скрылся в глубину. И поморы, преисполненные высокими чувствами, хором взревели:

«И всё-таки море останется морем,

И нам никогда не прожить без морей!»

До деревни Золотица – нашей цели – всего 8 км. Но выяснилась неприятная подробность: на лодке, где был Коля Кузнецов, забарахлил мотор. Подъехали к берегу для ремонта. Из плавника разожгли большой костёр. Ремонт идёт, и праздник идёт! Я в полном ужасе – за поездку поморы уже выпили столько водки, сколько я – за всю свою жизнь. Новая бутылка – стаканы сдвигаются, бульканье из бутылки в стаканы, потом бульканье из стаканов в глотку. Не подставить стакан нельзя: нарушение поморских традиций, неуважение к обществу. Но внимание притуплено, втихаря свою порцию я выливаю в костёр – тем и продержался. Основная масса стремится в Золотицу. Принимается «мудрое» решение: «ремонтники» остаются на берегу и пытаются оживить мотор (и я из солидарности с Колей к ним присоединился), остальная часть делегации едет к месту назначения. И вот бедолаги одни на бесконечном Летнем берегу. Правда, в 1 км маячит метеостанция (и там есть ручей – пресная вода). Пологий берег. Песчаный пляж метров 100 шириной, за ним малорослый сосновый лес. Развели костер, проблема с дровами: сутки провели на берегу, и к концу суток я вынужден за очередной дровиной подниматься и отойти на два метра от костра (а вначале всё делал полулёжа). Ширина сплошной полосы плавника (старых стволов от лесосплава, выброшенных морем) метров 50... В трудах и полудрёме вновь подкралась белая ночь, но мотор оживить не удалось. На следующий день подъезжает Киприян, и странный вопрос: «Где Рудик?» А Рудик (Рудольф) – старший брат моего знакомого Коли, 100-килограммовый высокорослый богатырь – на наших глазах сутки назад отбыл на лодке в Золотицу со своим другом – щуплым малорослым Аркадием Шитовым (но зато перепить Шитова никому не удавалось!). И вот беда – люди пропали, в Золотицу не прибыли! Киприян рвёт волосы на всех местах: «Напились! В море унесло! Утонули! Что я скажу Николаю Игнатьевичу! (Н.И. – отец Николая и Рудольфа, один из начальников на судостроительном заводе Северодвинска)». Но делать нечего – надо возвращаться. Увечную лодку на буксир – и вдоль берега (штормит, однако). Снова водка, а на закуску свеженький палтус холодного копчения из Золотицы (такого вкусного никогда не ел!). В смятении чувств добираемся по морю до Ягорки, а затем – до лодочного причала. Киприян выскакивает, бежит к сараю Рудика, смотрит сквозь щель в двери и кричит: «Лодка здесь!» Сразу отлегло – нашлись «утопшие»! Вечером в квартире у Рудика выяснились подробности позавчерашних событий. Как только отъехали от берега, Рудик рухнул, и Шитов взял управление на себя. Вскоре он увидел заводской плавучий кран, движущийся в Северодвинск. Шитов подъехал, помахал знакомым – они спустили стропы, Аркадий застропил лодку. Её подняли на палубу крана – тут рухнул и Шитов. В Золотицу не попали – слава богу, до Северодвинска добрались. Я рассказал Рудику о тревогах Киприяна. Рудольф спокойно выслушал и весомо изрёк: «Сколько раз этому дураку говорено: кому суждено сгореть, никогда не утонет!»

В дельте Северной Двины

Июль 1975 г. Вместе с моим знакомым Колей Кузнецовым отправляемся на моторной лодке в дельту Северной Двины. Дельта – целый мир: 5 больших рукавов – длиной по 50 км каждый – Никольский, Корабельный, Мурманский и др.; а с запада на восток фронтом на море дельта протянулась на целых 100 км. Большие рукава соединены многочисленными мелкими протоками. Утром через 4-километровую протоку Ягорка выбираемся из Северодвинска в Никольский рукав. Широкая река (метров 200), корабли всякие снуют. Причаливаем в селе Конецдворье. Оно знаменито деревянной Никольской церковью, да старого дерева не видно, обшито досточками ещё до революции. А вообще в районе Архангельска ещё две знаменитые деревянные церкви – многокупольная в Заостровье напротив центра города, да шедевр XVII в. – Лявля – на Северной Двине южнее Архангельска. На окраине города, в селе Корелы – музей деревянного зодчества с прекрасными архитектурными памятниками, свезёнными со всей области. Наша цель в Конецдворье – добыть винца на опохмелку. Цель достигнута, теперь упираемся в карту и сворачиваем в лабиринт мелких проток. Плывём по протоке 10 м шириной, с обоих берегов – высокие стены тростника. Водитель Коля отвлекается принять стакан, а протока в это время поворачивает под прямым углом. Лодка через камыш въезжает на берег, мотор ревёт и забрасывает нас грязью и тиной, стакан и бутылка – всё куда-то улетело. С трудом усмиряем взбесившегося «зверя» и движемся дальше. Унылое зрелище – дельта: болотистые низкие безлесные берега, высокие кусты да прошлогодние стога (зароды) кое-где на высотках. И в Петербурге, небось, так же было в начале XVIII века. Ох, тяжело было Петру из такой грязи выводить Россию в Европу. В зародах кое-как добываем червей для будущей рыбалки. Прибываем на небольшой островок лицом к морю, здесь пустая рыбацкая изба, но она нам ни к чему. Тепло, светло, лёгкий ветерок на море. Рыбачим: непрерывно клюёт навага, мелкая рыбка с тупой костяной головой – умная, небось! Иногда камбалка попадается. А вот начался прилив, и камбалка пошла вполне приличная, граммов по 300. Перемежаем ловлю с отдыхом на берегу. Цилиндрическое ведёрко литров на 10 набито до отказа. Пора домой – вторые сутки на исходе. Вспоминаем совет Колиного братца – Рудика: «Езжайте только по приливу». А прилив скончался, но, может, проскочим? Вперёд – в Никольский рукав и в Ягорку. Посередине Ягорки нас достал отлив – обсохли начисто! Ну, что ж – поспим до очередного прилива, ведёрко с рыбой в песочек у борта лодки. Просыпаемся – вокруг лодки вода, ведёрка нет! Пропал улов! Поделом разгильдяям, зато открыта дорога к дому. Движемся по Ягорке и через 500 м видим – знакомое ведёрко, полное рыбы, приткнулось к берегу. Значит, река сменила гнев на милость. А вот и пристань – желанный конец пути!

Фасад России

Известный российский писатель-маринист Виктор Конецкий (1929-2002) ходил по всем морям-океанам – и матросом, и капитаном. В том числе и по Ледовитому океану Северным морским путём. И вот его оригинальная мысль: побережье Северного Ледовитого океана – это морской фасад России. А боковой фасад – побережье Тихого океана и его морей. А за фасадами надо следить, их надо ремонтировать. И советское государство пришло на Север и активно его осваивало. А Российское государство ушло с Севера, ветшает главный фасад, бегут оттуда люди, закрываются полярные станции. Что ж получается. Московский Кремль реставрируют, Невский проспект Санкт-Петербурга ремонтируют, а до северного фасада правителям и дела нет? Обрушится северный фасад и погребёт их под своими обломками – попомнят моё мрачное пророчество! А может, и некому будет...

Мурманские художники на Севморпути

У художников разные судьбы. Но у апатитских и мурманских художников одна судьба – Север. Чтобы изобразить Север, надо его понять. Чтобы понять Север, надо там жить. Писатель Виктор Конецкий считал, что побережье Северного Ледовитого океана – это фасад России. И, видимо, он прав. Между прочим, так же считает художник из Кировска Валентина Ивановна Петрова. Муза поманила Валентину в Ледовитый океан, и в 1970-1980-ых годах состоялись её плавания на обычных грузовых судах по Севморпути: Баренцеву, Карскому, Восточно-Сибирскому морям и морю Лаптевых. Неповторимое северное небо, зелёное море (не верите, – взгляните на картины В.И. Петровой!) со льдинами и айсбергами, бурая тундра, капитаны, матросы, корабли, белые медведи, чайки – всему нашлось место на полотнах. Полярные станции на небольших островах, Дудинку, Игарку, Вайгач, бухту Тикси – затерянные в северных просторах форпосты цивилизации – посетила художница. Белые медведи рвались на пленэр и настоятельно требовали своего присутствия на полотнах – даже пытались забраться по крутым скалам или по отвесному борту судна к мольберту. Полярный волк – ценитель искусства – тихо лицезрел в тундре её работу. Десятки картин – зримые результаты поездок. А в 1980 г. покорял Ледовитый океан большой художнический коллектив – 10 мурманских живописцев, и в их числе снова – неугомонная Валентина Ивановна. Маршрут Кандалакша – Вайгач – Дудинка – Игарка – Енисейск – Красноярск. Интересно было бы посетить совместную выставку. Видят художники одни и те же ландшафты и порты, а рисуют по-разному. Север многолик, и каждый смотрит по-своему и видит что-то своё, и формирует свою творческую нишу.

Крылья над тундрой

Кречет – красивая белая птица с резким криком – крупный пернатый хищник. В июле 2009 г. едем на вездеходе по Центральным Кейвам. Остановка на горе Большой Ров. Берёзовое криволесье. Высокие скалы. Геологи занимаются геологией. «Попутчики» любуются природой. Внезапно в небе появляется кречет. Он носится зигзагами и тревожно кричит. Вездеходчик Женя Филиппов пошёл в разведку. Он добрался до крутой скалы (птица пытается пикировать на него), с трудом спустился по склону, и вдруг с расстояния 1 метр на него уставились 2 пары яростных глаз – да это мохнатые птенцы!

Следующий 2010 г., снова июль, и снова вездеход на том же месте. А кречетов нет. Может быть, обидели их в прошлом году своей назойливостью, кто знает?.. В июне 2011 г. небольшой группой мы оказались в Хибинах, на склоне Тахтарвумчорра, обращенном к Апатитам, в поисках пирротиновых карьеров 1930-ых годов. Поднялись в урочище, которое апатитские жители называют Ущелье Шорохов.Узкая полоска зелёной воды стиснута высокими скалами метров по 30 высотой. На дальней скале огромное гнездо из ветвей, носятся и громко орут большие птицы, а в гнезде 4 крупных яйца. Но это не кречеты, а соколы-сапсаны – круп белый, а крылья и хвост рябые. Через 2 недели в гнезде сидели 4 птенца, а родители вновь своими криками и яростными зигзагами в небе выражали возмущение нахальными визитёрами.

Рыбалка на озере Таймыр

Огромное озеро в центре огромного полуострова Таймыр. Река Верхняя Таймыра впадает, река Нижняя Таймыра вытекает и впадает в Карское море. На север от озера суровая страна – горы Бырранга. Редкие люди в летний сезон навещают озеро. Геолог ленинградского ВСЕГЕИ, побывавший на этом «краю света», рассказывал о рыбалке. На резинках заплывали с северного берега до глубины 15-20 м и блеснили в отвес местного лосося-гольца (с большим ходом блесны по вертикали). Рыбы было много, а рядовой вес одного экземпляра – 2-3 кг.

Знакомый силуэт

Зашёл недавно в один из кабинетов Кировской городской поликлиники. На стене фотография, но не заполярный пейзаж (как здесь принято!). Какой-то до боли знакомый и любимый силуэт – Ба! Это же башня Шапель в Александровском парке подпетербургского Царского Села. Высокий изящный готический фрагмент середины XIX века – творение архитектора Менеласа в угоду вкусам государя-императора Николая I. Вот так в краю снегов пришлось встретиться со знакомым петербургским ландшафтом.

Моя первая встреча с НЛО

Дело было в конце июня 1964 г. в Кировске. Я решил совершить короткий маршрут на молибденитовый рудник Тахтарвумчорр 1930-ых годов. Путь простой: до озера Малый Вудъявр, по мостику через речку Вудъяврйок (впоследствии снесён весенним половодьем) и далее по старой автомобильной дороге в Молибденитовый цирк. Шёл я в густом тумане, но, поднимаясь к руднику, с удивлением увидел, что туман остался внизу, а надо мной солнце и синее небо. Походил по рудничному отвалу, набрал образцов с молибденитом и уже поздним вечером двинулся обратно. Опять вошёл в полосу тумана, перебрался через речку и иду дальше по направлению к профилакторию. Видимость в плотном тумане не более 10 м. И вдруг, взглянув на север, увидел ярко-оранжевый шар малого углового размера, хаотично перемещающийся в плотных клубах тумана. Пять минут постоял – феерия продолжается. Пошёл дальше, и видение исчезло. Почти через 50 лет, на одной из научных конференций в Кировске, я познакомился с видным специалистом по НЛО – работником Полярного Геофизического института Сергеем Александровичем Черноусом, обсудили мои наблюдения. Мою версию – шаровая молния – специалист с порога отверг: «симптомы» не те, к тому же этот «дьявол» наверняка меня сразу бы достал. Сошлись на том, что мелькающий шарик – странное видение заполярного солнца, осложненное туманом.

Моя третья встреча с НЛО

Встреча состоялась в апреле 1983 г. на Кольском Севере, на рыбалке на озере Пиренга. С моим молодым другом Виктором Родиным около полуночи мы шли по льду в лесную избу на ночлег. Была высокая плотная облачность. Тёмно-серое небо, тёмный лёд, тёмный лес на белоснежных берегах. К северу от нас на 1,5 км в сушу вдавалась неширокая Лесорубовская губа. В 500 м по ходу ближайший береговой мыс, за которым где-то в лесу изба. Внезапно из глубины губы нам в глаза ударил яркий тёмно-оранжевый луч, по интенсивности – мощный прожектор. Мы остановились и уставились на диво. В мозгу моём роились вполне реальные предположения: военные манёвры, техника, прожектор и пр. Но тут же я отбросил эту чушь – больно место глухое! Постояли мы минуты три – диво не исчезало. «НЛО!?» – неуверенно промолвил Виктор. «НЛО!» – подтвердил я. Мы двинулись дальше, поднялись на берег и вошли в лес. Утром снова направились тем же путём обратно к месту рыбалки, спустились на лёд и решили проверить вчерашнее НЛО. Повернули в губу и через километр нашли разгадку. Рыбацкая хижина стояла, как шалаш, своими скатами прямо на береговой гальке, в торце – большое сплошное толстое стекло. Сюда ударило с противоположного берега не видимое нам ночное полярное солнце и отразилось стеклом. Вот вам и прожектор! Теперь, когда в городе я вижу отражение закатного солнца окнами домов (очень часто в кировском микрорайоне «Солнечный»), вспоминаю то мифическое НЛО.

Слуховая галлюцинация

В июне 1964 г., усталый, возвращаюсь к вечеру с очередной хибинской экскурсии к деревянному профилакторию (на его месте теперь каменный монстр «Тирвас»). Вот уже до дома метров 200, с горки виден 25-й км, а там желанный автобус. Внезапно раздаётся громкий гудок электровоза. Что за наваждение? До железной дороги у склона Юкспора примерно 2 км, и поезда не вижу. А гудок повторился, и ещё громче. И тут мой взгляд перемещается на ближайшую опушку леска в 10 м от меня. Там возлежит неподвижное мужское тело и периодически издаёт отчаянный храп. Вот и разгадка уникальных звуков! Богата талантами хибинская земля – толковый мужик может и электровоз заменить (разумеется, если речь идёт о звуковых сигналах).

Три русских – очередь за водкой

Март 1988 г. В славном городе Кировске на вечернем факультете ЛГИ произошло знаменательное событие: преподаватель высшей математики, 30-летний доцент Владимир Адольфович Попов, после трёхлетнего ожидания, наконец, получил 2-комнатную квартиру, положенную ему по договору между ЛГИ и ПО «Апатит». Это сейчас просто – выкладывай несколько сот тысяч «деревянных» и заселяйся в свой райский шалаш. А в славное советское время – событие радостное и неординарное. По этому случаю намечался традиционный корпоратив. Впрочем, тогда и слова подобного не употребляли, зато употребляли алкоголь – и, как водится, по серьёзным заполярным меркам... Своя квартира!… На память об этой великой благодати гости просто обязаны были ударить «в салат лицом». А времена стояли суровые. Очередной «великий» вождь повёл тотальную войну с алкоголем. Наверное, надоели вечно недовольные недопитием кислые физиономии соратников по руководству огромной страной, решил ограничить и простых трудящихся – «всем сёстрам по серьгам». В истории России такое бывало – и безо всякого успеха – читать надо исторические трактаты, развиваться, мыслить упорно и самостоятельно, а не уповать на классиков марксизма-ленинизма… Да куда там! Спиртное продавали только в отдельных магазинах… и строго по бутылке «в зубы»… то есть в руки. Выстраивались огромные очереди, кипели нешуточные страсти (в магазине на 25-м км даже кого-то зарезали насмерть в такой очереди!). И вот в середине дня захожу в магазин на пригорке по правую руку от въезда в Кировск из Апатитов (в снегах будущего микрорайона Солнечный только геодезисты ползали с рейками да теодолитами). Полки винного отдела завалены бутылками «Столичной» (была такая водка по 4-12 за 0,5 л), а в магазине – о чудо! – ни единого покупателя: не иначе только что привезли. Пулей выскакиваю из магазина, добегаю до угла дома – а там добротный советский телефон-автомат. Лихорадочно бросаю в щель монету (15 копеек!), набираю номер преподавательского общежития, сообщаю координаты. Через 5 минут (о, эти заполярные просторы!) прибегает подмога: виновник будущего торжества в паре с командированным из ЛГИ молодым теоретическим механиком Сергеем Викторовичем Доброславским, одинаково сильным в математике, механике и выпивке. Виновник распределяет деньги. «Три богатыря» скромно заходят в магазин, подходят к кассе, называют одни и те же сакраментальные цифры: 4-12, получают чеки и вожделенные бутылки. А в магазине по-прежнему никого! Отходим к столику для покупок, для маскировки противоправного деяния меняемся очередностью и головными уборами – и снова в кассу и к прилавку. Раздухарились и на третий заход. На наше счастье кассир и продавец, находившиеся на расстоянии добрых пяти метров друг от друга, обсуждали в полный голос свои сексуальные проблемы: их возбужденные глаза горели, руки пребывали в постоянном движении, здоровый румянец разливался по щекам. И дела им никакого не было до этих пронырливых мужиков! Невиданное по тем временам богатство – 9 бутылок водки – употребили в новой квартире на корпоративе по прямому назначению. Пир был горой – с танцами и песнями! И только одна мысль сверлила троих участников этой «выдающейся» подтасовки – запоздалое раскаяние. Обманули всё-таки бдительную советскую власть!

Горные лыжи приводят к беде

Живу в заполярном Кировске. Всего 1 км до горнолыжных трасс городского склона Айкуайвенчорра. Но ещё когда я переселялся на Север, дал зарок на горные лыжи не вставать, чтобы поберечь ногу после тяжелого перелома в 1986 г. В конце 1970-ых годов во время командировок в Кировск кое-какие впечатления о горных лыжах получил. Наталья Егорова, лаборант химлаборатории ЛГИ в Кировске и по совместительству родная сестра знаменитого горнолыжника Владимира Андреева, пригласила испытать «горнолыжный стресс». Приехали на 25-ый км, в спортивную школу, где верховодил её муж Николай. Выдал он мне красные горнолыжные ботинки чемпиона Андреева и могучие красные лыжи. И поковыляли мы с Натальей к подъёмникам. Пока шёл, с меня семь потов уже сошло… То ли ещё будет! Поднялись на канатке по крутому склону, и здесь Наталья перепоручила меня знакомому тренеру, гонявшему по трассе маленьких пацанов. Перво-наперво тренер поинтересовался, какой у меня горнолыжный опыт. Узнав, что нулевой, тренер обернулся к моей проводнице и рявкнул: «Наталья! Что ты делаешь!» Затем махнул рукой и дал мне несколько ценных советов. И я пошёл! Мордой к склону, разворот налево (тяжесть тела на внешней лыже!), короткий галс плугом. Опять мордой к склону, теперь разворот направо и т.д. Долго длилась моя Голгофа! Пацаны и Наталья успели промчаться раз по десять! Один из них вполне резонно и с укоризной меня заклеймил: «Дядя! Не умеешь ездить – нечего на гору лезть!» Дядя с трудом добрался до низа трассы. Здесь было не так круто, и я, наконец-то, совершил несколько полноценных виражей, как пахарь за плугом. А полное удовольствие получил, спускаясь по пологому склону напрямую за Натальей к дверям спортшколы. Прочная опора, комфорт в ногах – сплошное удовольствие! Вот и весь мой горнолыжный опыт. И слава Богу! Пусть лучше ноги будут целы! Однажды я спустился на беговых лыжах галсами от Кировского парка по склону фристайл-балета к подножию трамплинов. Затем проехал к выкату с трассы скоростного спуска, мимо меня вереницей проносились горнолыжники. Я прикинул свои силы и тоже решил спуститься по нижней части трассы от осветительной мачты. Забрался и помчался вниз – на полпути я понял, что неправ: скорость резко возросла, шёл на грани падения, а оно чревато серьёзными неприятностями. Я собрал всю оставшуюся волю в кулак и всё-таки доехал – «на зубах»! Повернулся к склону и решил окончательно: конец экспериментам на горнолыжных склонах. Но всё-таки ещё раз испытал судьбу в Мончегорске на горнолыжной трассе крутейшей горы Ниттис. По совету моего друга Льва Родина, на беговых лыжах забрался на вершину и вышел на старт: глянул вниз – закружилась голова. Понял, что здесь костей точно не собрать, и направо – на пологий скат, кое-как спустился. Несколько раз бывал зрителем на горнолыжных соревнования в Кировске. На Айкуайвенчорре стоял под бугром. Спортсмены летели с бугра по воздуху метров 20, с глухим «кряком» приземлялись на склон и мчались к финишу. От пятидесятикратного зрелища этих сверхусилий мне стало как-то не по себе, словно в их шкуре многократно побывал. А на склоне 25-го км в такой же позиции был свидетелем отчаянного падения горнолыжницы. Бугор там под самый финиш, и в отчаянном прыжке она цапнула палкой полотнище. Раздался вопль: «Мама!» Каким-то чудом удержалась на трассе, но через 50 м силы её оставили. Девушка с грохотом легла поперёк трассы, к ней подскочили 4 контролера и с трудом, отстегнув лыжи, оттащили на край склона. Вся компания с трудом увернулась от следующей участницы. В общем, не вышло из меня «горного орла», придётся побыть «равнинным зайцем»!

Шило в мешке

(рассказ И.А. Беляева)

В 1947 г. в Кировске появился милиционер-старшина Шевченко, высокий статный фронтовик. Ходил он всегда в форме – в шинели, а летом – в кителе, и всегда на поясе висела кобура. Но в кобуре не было пистолета (неизвестно, был ли вообще у Шевченко пистолет) – в кобуре лежало своё «шило в мешке» – большая ложка. Занимался Шевченко, в основном, ловлей всякой мелкой шпаны. И проштрафившихся пацанов приводил не в отделение, а к ним же домой. Вручал «штрафников» родителям и вёл длинную нравоучительную беседу за жизнь. А чтобы не было скучно, доставал из кобуры ложку. Благодарные родители выставляли на стол нехитрую еду, что всё-таки водилась дома в то голодное время. Шевченко с чувством исполненного долга ел картошечку или супчик, не переставая воспитывать словом малолетних отпрысков. Затем прятал «оружие» и шёл выискивать очередную «жертву», которую уверенно скручивал, а дальше всё шло по тому же сценарию. Вот так и осуществлялось «кормление от власти». Жил Шевченко в одном из домов над главной почтой, постоянно патрулировал по городу, все его знали и знали, чего от него ждать. Сгинул толковый милиционер в своей квартире – то ли угорел, то ли ещё что случилось. И остался только в памяти старожилов.

Как брали медведя «на берлоге»

Нынешний старожил Мончегорска Лев Родин (как-никак уже 52 года там прожил) поведал, как работники 3-го цеха комбината «Североникель» брали медведя на берлоге в начале 1970-ых годов. По первому снегу собралось десять охотников, и проводник повёл их на берлогу, которую засёк ещё летом. Ходили они, ходили, а берлогу так и не нашли. Меняется видимость в лесу с первым снегом, вот проводник и обмишурился. Вышли на большую поляну и решили – бог с ним, с медведем, пусть живёт, но не зря же столько по лесу таскались. Развязали рюкзаки, достали водку, закуску и стали праздновать «охоту». Ещё у каждого было по бутылке сухого вина для полировки (большая редкость в Заполярье в те годы). Чтобы не таскать опостылевшие бутылки, слили вино в большое ведро, а опустевшую тару развесили на корнях огромного выворотня на краю поляны. И устроили соревнование по стрельбе – пошли в дело пули, предназначенные для медведя. Стреляли «до последнего патрона». Когда же и он был пущен в ход, раздался страшный рык, и из-под выворотня выскочил медведь, весьма раздражённый тем, что какие-то ублюдки прервали в самом начале его сладкий зимний сон, завещанный природой. Охотники все разом бросились бежать. В страхе добежали до машины, и «тогда считать мы стали раны». Все были целы, ружья – только у троих, половина бросила на поляне и рюкзаки, но на высоте оказался секретарь парткома. Он бежал с ведром вина и ни капли не пролил. Вином и сняли неожиданный стресс. Поистине: «Партия – наш рулевой!».

Неизвестный науке зверь

Начало мая 1998 г. Рыбалка на озере Имандра. Трое «искателей рыбы» на льду у лунок. Двое в 50 м от заросшего лесом берега, третий, предводитель сообщества,– чуть подальше в озеро. Внезапно один из «ближних» замечает, как по снежному берегу скачками передвигается небольшой белый зверь. «Зверь!» – истошно орёт он подельникам и выбрасывает руку в направлении неведомого животного. «Отсекай от леса!» – зычно командует предводитель. Двое ближних бросаются к берегу. Конечно, в болотных сапогах по майскому двуслойному льду много не набегаешь, но цель уже близка. И здесь «любознательных» ждёт жестокое разочарование: порывами ветра несёт по берегу белый полиэтиленовый пакет – вверх-вниз, вверх-вниз и т.д. Вот это иллюзия! Мини-лохнесское чудище обнаружено и идентифицировано!

Современный «митрофанушка»

5 мая 1983 г. мой друг Володя Мемешкин выехал на своей машине из Кировска в Апатиты. Возле исполкома проголосовал молодой парень в лёгкой курточке и без головного убора. А погода была по сезону вполне северная: –5°С и снег. Продрогший пассажир попросил довезти до Кировского аэропорта на 9-ом км и по дороге рассказал свою «печальную» историю. Вылетел из Запорожья в командировку в г. Кировск Ленинградской области (на левом берегу Невы, недалеко от её истока из Ладожского озера). Хорошо знал литературу, а географию не любил, считал, как и главный герой фонвизинского «Недоросля», что это «наука извозчиков». За что и поплатился! В аэропорту Пулково обратился в справочное с вопросом, как добраться до Кировска, и нарвался на «сестру Митрофанушки». Девушка хмыкнула: «Да от нас туда самолёты летают!» Взял билет и «удачно» через три часа оказался в Заполярье. А Кировск Мурманской области – это не Запорожье (давно лето!) и даже не Кировск Ленинградской области (уже лето!) – здесь ещё зима! Парень ринулся на поиски нужного учреждения, заскочил в Кировский горисполком. Здесь, едва взглянув на его командировочное удостоверение, толково разъяснили ему, тёмному, что промахнулся он почти на 1500 км. Дальняя дорога лежала теперь обратно – с севера на юг. И «горячий украинский хлопец» твёрдо решил приобрести географический атлас, а также энциклопедию «Советский Союз» в 24 томах. Жизнь всему научит!

Кировская горнолыжная «икона»

8 мая 2012 г. в Кировске внезапно ушёл из жизни Жора Титов. Мы с ним были знакомы по ЛГИ 1960-ых годов. Был он высоким, красивым, спортивным парнем. И двигательно одарённым. Прекрасно ходил на горных лыжах (имел 1-й разряд, что в те года немало), но успехи были и в лёгкой атлетике – хорошо бегал и прыгал. По окончании ЛГИ попал по распределению в Кировск и прожил в нём всю оставшуюся жизнь. Маркшейдер на руднике и горнолыжник на склоне. До конца жизни красивый, улыбчивый, всем известный в городе. Свой заслуженный пенсионный отдых Жора резонно решил проводить в Кировске. С первым снегом на горе и до последнего снега, в компании с такими же великовозрастными, оголтелыми спортсменами. И участие в ветеранских соревнованиях, и призовые места. Сколько раз встречал его в автобусе с лыжами – всё тот же, а возраст-то уже за 70. Надо сказать, что кондукторы долго покупались на его моложавый вид, не верили в его пенсионные льготы, требовали документы и подозрительно сличали личность с фотографией.

И вдруг в декабре 2011 г. разносится по Кировску странный слух: Жора в больнице с сердечным приступом. Но склон по-прежнему манил, и потихоньку, с меньшей нагрузкой, Жора продолжил свой «снежный» путь. И вдруг такой финал! Смерть в кресле своей квартиры, перед телевизором. Для всех любителей горных лыж Кировска и Апатитов это тяжёлый удар. Жора Титов – всегда был образец, достойный пример для подражания, своеобразная «икона» для всех поборников здорового спортивного образа жизни. Прощай, Жора! На снежных склонах Хибин тебя долго будут помнить.

Кругом 40

В начале 1980-ых годов в Мурманской области стояла морозная зима. А в мороз приятно выпить водки: и греет, и тонус поддерживает. Слушаем мы сводку погоды. Самые большие морозы в Ловозере –40° С. «Хорошо лопарям, – заметил мой друг Володя Мемешкин, – всё в равновесии: 40 градусов снаружи, 40 градусов внутри».

Хибинские чудеса

Конец 1970-ых годов. Зима. Выезжаем с Владимиром Мемешкиным из Апатитов. На термометре –37°С. Через 15 минут приезжаем в Кировск. На табло управления ПО «Апатит» –17°С. Неужели табло неисправно? Нет, другие термометры – в том же стандартном диапазоне. Да и «морду лица» не обманешь! В горах такие колебания температуры случаются – высотный феномен.

«Ёжик» в тумане

Август 1994 г. Разгар грибного сезона. Иду по лесной дороге. Густой туман, видимость не более 20 метров. Но я абсолютно спокоен: лес давно изучен, и компас на шее. Внезапно из тумана вынырнул слегка растерянный грибник. Останавливает меня:

– Слушай, как к автобусу выйти?

– А где в лес заходил!

– У Ловчорра.

– Туда и выйти хочешь?

– Ну, да!

– Тогда поворачивай обратно

Разъясняю ему маршрут. Коллега явно озадачен: «Слушай, 20 лет уже сюда хожу и всегда смотрю на Хибины, а сегодня гор не видно!» Такие «дремучие» лесовики и блуждают неделями – в карту никогда не смотрели, компасом никогда не пользовались. Горы да собственный гонор – вот и все слабенькие ориентиры.

Неожиданные находки в тундре

Тундра – понятие многогранное. Договоримся называть тундрой большое пустое пространство на Севере, будь то безлесное каменное плато, либо пустынный лесок, или какие-то густые кусты. Ландшафт как будто разный, а находки – одного толка.

Находка первая

Август 1965 г. Центр Кольского полуострова, истоки великой кольской реки Поной. Низкая облачность. Трое тянут байдарки по узенькой мелкой речке. А двое идут параллельными курсами по парковому леску (редкие остроконечные ёлочки на светлом ягеле) в поисках редких ещё грибов. И вдруг что-то блеснуло на ягеле перед моим «мысленным» взором. Разуваю глаза, наклоняюсь, глазам не верю – запечатанная станиолем полная бутылка без этикетки. Кричу напарнику – подходит, показываю находку и произношу дурацкую фразу: «Наверное, минеральная вода!» – «Ты что, в такой глуши минералка? Чушь!» Открываем бутылку, пробуем – водка! Видно, вывалилась зимой с нарт – здесь проходит зимник Краснощелье – Ловозеро. Идём к реке, спрашиваю ребят: «Угадайте, что мы нашли?» – «Большой гриб» (один ответ). – «Оленьи рога» (другой ответ). – «Ничего на ум не приходит» (третий ответ). Демонстрирую находку с радостным выдохом – «Водка!» Свой запас, несмотря на строгий лимит (100 граммов за ужином!), уже выпили (всё-таки от магазина 6 дней пути), а тут – такое чудо! Остановились, опустошили подарок неизвестных «благодетелей», и снова в путь.

Находка вторая

(рассказ Льва Родина)

1975 г. Лето. Идём впятером на рыбалку из Мончегорска на Волчьи озера. На берегу озера Красная Ламбина остановились перекусить. Костерок, чаёк. Отошли от берега за хворостом и вдруг – о радость! – под колодиной 3 бутылки водки. Завтрак традиционно переходит в пикничок. Через два дня возвращаемся тем же путём и на заветном месте видим двух мужиков: переворачивают камни, залезают под выворотни, дерут ягель. «Наивный» вопрос: «Что потеряли, ребята?» – «Да вот запрятали 3 бутылки водки на возврат, а найти не можем!» Посочувствовали бедолагам и быстро ретировались от греха подальше.

Находка третья

(рассказ Льва Родина)

Жаркий июль 1978 г. Мончегорск. Озеро Лумболка. Суббота. Весь Мончегорск на берегу, люди загорают и купаются, а вода холодная – далеко никто не суётся. Собрались мы впятером на отдых, и, как водится, «лёгкая» выпивка. Сунулись в воду, и неожиданно Федя Рык классическим кролем поплыл на середину и переплыл озеро. Километр в такой воде – большой риск. Но вот Фёдор достиг противоположного берега и благоразумно там и остался. Спутники взволновались, но, увидев, что пловец в безопасности, тут же разъярились: завёл их этот кретин своей бравадой! Нашли у берега лодку, упросили у хозяев на время – сплавать за этим уродом. Приплыли – Рык встаёт и ждёт спасителей. Но не тут-то было! Лев Родин выскакивает из лодки и сразу Фёдору в челюсть. Тот явно в нокдауне, пятится, спотыкается и летит в кусты. Через пару минут выползает оттуда, а в руках запечатанная бутылка портвейна – грохнулся прямо на чью-то заначку. Обстановка сразу разрядилась – раздался дружный смех!

Краса северного лета

Полгода зима на Кольском Севере: снег да снег – белым-бело! Душа жаждет летом чего-то красного. И такие цветы радуют глаз. Вообще-то они не красные, а тёмно-розовые. Огромные поля иван-чая. Есть одно поле в 30 км от Кировска – бушующий иван-чай тянется на 200 метров. А ещё есть клевер – крупные соцветия и в одиночку, и большими купами. Удивительно красив бодяк полевой – тёмные головки на длинных стеблях. И ещё колючий чертополох – его иглы бдительно охраняют весёленькие мелкие цветочки. И пахнут все они мёдом, как и в средней полосе.

Город с одним светофором

Это наш заполярный Кировск. Светофор расположен на Т-образном перекрёстке ул. Ленина и ул. Юбилейной. Юбилейная выходит на мост-виадук и спускается к озеру Б. Вудъявр. Номинально светофор один, но переход оформлен 4 столбами со стандартными фонарями. Чуть ли не каждый день перехожу я дорогу под этот светофор. И ожидание зелёного света превращается для жителей в своеобразный ритуал. Постоим минутку – заодно загорим на ярком весеннем солнце или лица обветрим свирепой северной метелью!

P.S. В 2014 г. в Кировске появился второй светофор.

Снегом полна голова!

Как-то, солнечным мартовским днём 199… иду я по славному городу Кировску. А зима-то была снежная и метельная. Прохожу мимо первой школы – так говорят все в Кировске: она и в самом деле была первой в городе, а потом, когда их стало 12, скромно именовалась – школа № 1. И вдруг замечаю, что из двухметрового сугроба торчит до боли знакомая усатая бетонная голова. Ба! Да это же знаменитый пролетарский писатель Алексей Максимович Горький (он же Пешков). И занесло его к нам, конечно, не северным, а свирепым южным ветром. Тяжёлые раздумья о нелёгкой жизни в суровом заполярном краю избороздили глубокими морщинами мудрый лоб. А мыслей умных в голову не приходит – снегом полна голова! Вот почему Заполярье не воспитало ни одного классика русской литературы. Пресловутый Венечка Ерофеев не в счёт: мелковат и слишком примитивен. Хотя, безусловно, талантлив!

Похождения «ласковых мишей»

Конец апреля – начало мая 2012 г. был отмечен неординарными похождениями медведей по Кольской земле. 28 апреля медвежья семья (медведица, 2 пестуна и медвежонок) атаковали свиную ферму в посёлке Титан. Выскочили мужики, собаки – свиней отбили. Через две недели в районе Ловозера медвежья семья напала на важенок, привязанных на время отела. Задавили 20 оленей – матерей и новорожденных, да ещё закопали под мох – «консерваторы» новоявленные. Чудом уцелели два новорожденных. Вот такие «ласковые» медведи попались – так и живут изверги под сюсюканье новоявленных «экологов». Смерть детоубийцам!

Русских не пускать!

Апатиты. Далёкие 1980-ые годы. Приходит молодой геолог Юрий Войтеховский в лабораторию геохронологии Геологического института КНЦ РАН и видит на двери кнопками пришпиленный лист белой бумаги с надписью: «Русских в лабораторию не пускать!» Войтеховский остановился и задумался: отчего такая русофобия? Правда, сам он белорус – значит, ему можно. Зашёл в лабораторию по своим геологическим делам, заодно и выяснил смысл странного объявления. В лаборатории трудился геолог Володя Русских, который постоянно прикладывался к бутылке не только вечером после работы, но и утром и днём во время работы. Никакие воспитательные меры успеха не приносили. И так он довёл начальницу лаборатории, что она в сердцах объявила «нечестивца» персоной «нон грата» и вывесила на дверях «фиговый» листок, чтобы все знали о недостойном поведении Владимира Русских. А из песни, как известно, слова не выкинешь!

Хибинский сувенир

В кировских и апатитских сувенирных лавочках постоянно в продаже расхожий подарок приезжим туристам – кусочек мелкозернистого апатита размером в несколько сантиметров. Но на промплощадке Кировского рудника я лицезрел гигантский сувенир, превосходящий магазинные миниатюры минимум на 6 порядков. Летом 1992 г. я неоднократно ходил через Лопарский перевал в долину Тульйока. Путь шёл по транспортной берме (горизонтальная площадка в верхней части карьерного уступа – прим. автора) Саамского карьера. Посередине пути вставало препятствие – широкая осыпь из крупных глыб породы, видимо, недавно рухнувших с крутого склона Юкспора. Карабкаясь по вывалу, я внимательно присматривался. Все эти глыбы – чистейший светло-зелёный мелкозернистый сахаровидный апатит. Выбрал я самую крупную, на глаз определил размеры и объём: оказалось около 60 кубометров, вес порядка 150 тонн. Возникла суперидея: этот камень надо перевезти в Кировск и на веки вечные водрузить на величественном постаменте на Кривой площади (она же площадь Ленина) – лучшего символа Кировску не придумаешь! Хотел пойти с этим предложением по комбинатскому начальству, да так и не собрался. Мысли неясные одолели: кто бы взялся такую глыбу вывезти? И на чём? Вопросов больше чем ответов – пришлось оставить глыбу в покое.

Вновь посетил долину Тульйока (и по дороге Саамский карьер) только через два года – свято место оказалось пусто! Берма была полностью вычищена: гуляй – не хочу! Видно, уникальная красавица-глыба ушла на обогатительную фабрику, где и пропала, превратившись в унылый заурядный порошок апатитового концентрата, а затем – в удобрение. И я с грустью подумал, что хорошие дела надо делать вовремя! Какой сувенир погиб!.. А всё-таки жаль.

Обрушилась гора! 

Дело было в июле 1998 г. Из санатория-профилактория «Тирвас», что рядом с Полярным Ботаническим садом, хорошо виден микрорайон Кировска «25-й км». И вот где-то в середине дня оттуда, с расстояния около 3 км, донёсся мощнейший гул и грохот, а затем до самого неба поднялся огромный столб пыли и висел несколько часов. Таковы были впечатления очевидцев. К счастью, это был не атомный взрыв и не взрыв склада боеприпасов. Обрушился склон горы Юкспор. Там находятся выходы многочисленных штолен, рабочих и заброшенных, Юкспорского крыла Кировского рудника и десятилетиями копились отвалы горной породы прямо на склоне. Пришло время, и образовалась на их основе пресловутая «критическая масса», постоянно тревожимая взрывами в подземке. И вот громадное скопление глыб пришло в движение. Представляю, какое жуткое впечатление этот апокалипсис произвёл на жителей микрорайона, а особенно на работников рудника, которые и так всю рабочую жизнь ходят «под богом». К счастью, катастрофу ожидали: под опасным склоном находился уже выработанный Саамский карьер, без людей и техники, а в горные работы, очевидно, внесли соответствующие коррективы. Человеческих жертв и серьёзных потерь техники не произошло. Огромная «рукотворная» гора рухнула прямо в «карман» Саамского карьера. Через месяц я приехал на рудник оценить масштабы «явления», пришел на смотровую площадку, смотрел, прикидывал, считал. По моим примитивным подсчётам рухнуло около 600 тысяч кубических метров горной породы, что-то около 1 млн. тонн. А на Кировском руднике тогда добывали 10 млн. тонн руды в год. За несколько минут сама собой рухнула месячная норма руды – поистине: природа – не пробирка и не терпит вторжения в свою «личную жизнь»! Подобный обвал, только значительно меньших масштабов, довелось мне увидеть на противоположном южном склоне Юкспора над рекой Юкспориок в далёком 1959 г., когда мы, студенты-обогатители III курса ЛГИ, проходили ознакомительную практику на комбинате «Апатит».

Весенняя лавина

15 мая 1999 г. (в воскресный день) в Кировске стояла прекрасная солнечная погода. Зимой выпало много снега, и бóльшая часть горы Айкуайвенчорр с городскими горнолыжными трассами всё ещё ослепительно белела на ярком весеннем солнце. Кировский народ любит этот временнóй отрезок, стремится позагорать в двух горных цирках: один из них над северным подъёмником, другой – над южным. Естественно, добраться туда можно только на горных лыжах. К 17 часам все уже накатались и цирки покинули, подъёмники не работали, лишь Алексей Тимофеев – известный экстремал – карабкался пешком на зуб, высшую точку Айкуáя, с горными лыжами на плече. Внезапно всё изменилось – неожиданно, как это обычно и происходит в горах. С высокого гребня Айкуáя над южным подъёмником неотвратимо двинулась мокрая лавина из снежной доски – шла медленно, мощно и уверенно. Тимофеев обреченно смотрел с безопасного расстояния около 1 километра на могучее природное явление. Поток двигался около 10 минут. Огромные снежные утюги, размером по несколько метров, отрывались один за другим и по снежно-каменной подложке угрожающе ползли вниз по кулуару. Язык лавины миновал склон, вышел на подножье, снёс нижний домик южного подъёмника и вторгся в двухэтажное служебное строение, к счастью, пустое. А сверху напирали новые глыбы, образуя огромный, до 15 метров высотой, конус выноса. Всего с десяток ошарашенных зрителей снизу наблюдали феерию. Тимофеев, от греха подальше, также спустился вниз. Всю следующую неделю просвещённая кировская публика экскурсировала лавинный склон и фотографировалась на фоне могучего лавинного языка. Сходил и я, прикинул объём лавины, получилось у меня около 100 тысяч кубических метров.

В Кировске бывали и более мощные лавины. В 1938 г. по тому же маршруту 1999-го года лавина добралась до территории нынешнего Нагорного гаража – наверное, была вдвое большего объёма, около 200 тысяч кубометров. По свидетельству начальника противолавинной службы Юрия Леонидовича Зюзина, в конце 1970-ых годов на выходе из долины Кукисвум, по дороге к Куэльпору, где готовили подземный ядерный взрыв, сошла лавина в 400 тысяч кубометров.

Р.S. 18 февраля 2016 г. в 22 часа противолавинная служба АО «Апатит» произвела плановый предупредительный сброс лавины из цирка Пронченко на юго-западном склоне Юкспора. До этого две недели постоянно шёл снег. Объём лавины превысил все прогнозы и составил 176 тысяч кубометров. Снежная волна перескочила противолавинную дамбу и насыпь производственной железной дороги и достигла реки Лопарской. В пятиэтажных домах № 14 и № 16 по Комсомольской улице посёлка Кукисвумчорр (25-ый км) – на другом берегу Лопарской – снежный вихрь частично выбил стёкла, вынес рамы и проник внутрь квартир. Погибли случайно оказавшиеся на склоне, на пути лавины, три жителя, в том числе сотрудник противолавинной службы Владимир Корчевский, который с фотоаппаратом вышел из своей квартиры в доме № 16 навстречу лавине… и своей смерти. Он не был участником операции по сбросу лавины и действовал на свой страх и риск, движимый профессиональной любознательностью.

Тингуаитовое чудо

Тингуаит – плотная горная порода серо-зелёной окраски – хоть и назван по имени бразильского горного массива Сьерра-де-Тингуа, широко распространен в Хибинах. По своему внешнему облику тингуаит очень разный. Наиболее привлекателен рисунчатый или, как иногда его называют, «черепаховый» тингуаит, с причудливым чередованием тёмных и светлых полос – напоминает панцирь черепахи. Летом 1997 г. на склоне Тахтарвумчорра я встретил «прогулочную» команду из Апатитов. Ребята показали мне (пальцем на склон) местоположение жилы тингуаита. Я прошёл под склон, нашёл тропочку и по крутой осыпи взобрался под основание скального обрыва. По многочисленным обломкам нашёл жилу – моим молотком и зубилом добыть что-либо из прочного, монолитного, вязкого коренника не удалось. Но здесь лежало много полноценных фрагментов «черепахового» тингуаита разного размера – предшественники потрудились. Набрал я полный рюкзак и с напрягом отволок домой. Через неделю наведался ещё раз – и снова полный рюкзак. Наведался через две недели – на склоне было абсолютно чисто: что оставалось, всё выбрали конкуренты. Протяжённые (до 200 м длиной) тингуаитовые жилы есть наверху, на самом плато Тахтарвумчорр, но рисунчатого тингуаита там обнаружить не удалось. Свои запасы я передал другу ещё студенческих лет Борису Петрову, который жил в Африканде тихой жизнью «спинального» инвалида и немного зарабатывал на жизнь камнерезными делами. Друг обрадовался и сказал: «Ты меня накормил тингуаитом года на три». Осталось у меня на память о Борисе (он умер в 2002 г.) несколько тингуаитовых полировок. Одну из них подарил на защиту докторской диссертации Алексею Глазову, ныне профессору кафедры минералогии ЛГИ. Учёный совет, собравшийся из самых разных городов России в Ленинграде, оценил подарок, и каждый из его членов попросил себе дубликат. Через год их просьба была удовлетворена, материал для полировки я доставил из Хибин, – и хибинский тингуаит «получил хождение» в геологический народ. Зашёл я однажды в ювелирный салон-магазин «Алмаз» в Апатитах и обомлел: на продажу был выставлен тингуаитовый стол, исполненный в старой камнерезной манере (в технике русской мозаики), всего за 20 тыс. долларов. Кажется, до сих пор его продают.

Гибель сухогруза «Брянсклес»

В декабре 197… года последний в сезоне караван судов шёл по Севморпути с востока на запад. В тот год в Арктике рано ударили морозы и встали тяжёлые льды. Ледокол вёл десять сухогрузов проливом Вилькицкого. Первым за ледоколом шёл «Брянсклес». Внезапно из-под ледокола вынырнула огромная льдина и ударила в борт. Сухогруз получил огромную пробоину и начал тонуть. Командир каравана принял быстрое решение: «Брянсклес» не спасать, команду эвакуировать вертолётами. Предложение капитана попытаться спасти судно командир с порога отверг. Вертолет по тревоге поднялся с ледокола и в несколько рейсов перевёз экипаж. Морякам не удалось даже забежать в свои каюты, чтобы захватить памятные «сувениры» – долларовые заначки. Многие, как были в рабочей одежде, так в ней и остались. Два часа «Брянсклес» ещё был на плаву. Под траурный рёв корабельных сирен всех судов каравана сухогруз ушёл на дно.

Опять я вижу белых чаек над водой!

Опять я вижу белых чаек… на помойке!... Чайка, белокрылая чайка, моя мечта… Из яркого поэтического символа превратилась в «летающую крысу». Подобная стая обитает и в Кировске. В 4 часа июньской ночи (в Заполярье светло, как днём) под окном раздаются душераздирающие крики. 17 крупных белоголовых «чаек обыкновенных» делят на газоне какие-то объедки. Минут пять ожесточённый базар – оказывается, зря спорили: на траве чисто «вегетарианская» пища. «Посланцы морей» это не едят! Вперёд – на следующую помойку!

Лось прыгнул!

Давным-давно зам. директора Лапландского заповедника по научной работе Игорь Александрович Паракецов (1929-2010) рассказал мне один эпизод из его богатой на всякие приключения кочевой жизни. В 1960-ых на Камчатке И.А. преследовал лося. Дело развивалось успешно: лося удалось выгнать на вершину каменного ущелья шириной около 10 м с отвесными 50-метровыми стенками. Расстояние и обзор уже позволяли стрелять на поражение, и тут лось прыгнул. Громадный зверь не долетел до противоположного края и рухнул в скальную пасть – достать его оттуда было невозможно. Постоял Паракецов на краю, посмотрел на умирающее животное – и побрёл по тайге за новой добычей.

Похожая ситуация состоялась в 1998 г. на реке Кане в Мурманской области. Я потихоньку грёб на резиновой лодке по течению реки в Верхнее Контозеро. Внезапно на высокий правый травянистый берег, заросший лесом, выскочила огромная лосиха. Она прыгнула с правого берега на середину реки 15-метровой ширины, быстро выбралась на левый берег и минуты три постояла среди редкой поросли. Я совершил непростительную ошибку – стал орать напарнику – а он в это время изготовился к стрельбе по годовалому лосику, пасущемуся на берегу озера. С моим криком лосик бросился в воду и уплыл. Досталось мне на орехи от «человека с ружьём», и поделом! Мясная диета не состоялась – перешли на рыбную.

Цветущие берега

Июль 2010 г. Восток Кольского полуострова. «По тундре, по широкой дороге» въезжаем на вездеходе в Terraincognita. Ясный, солнечный вечер. Сначала по ручью Тундровый, потом по реке Ачериок (Аче) ползём на северо-восток, а затем на юг. И вдруг скромная тундра с низкорослым можжевельником преображается. На сотни метров прибрежные луга в жёлтом цветении. Это чемерица – высокая трава с крупными округлыми листьями. Растение – не редкость и в средней полосе, и на севере, только коровам есть не рекомендуется: сочная ярко-зелёная отрава. Но мы попали на цветение – на каждом кустике большое соцветие жёлтых цветов. Жёлтые волны гуляют по приречной тундре!

Неожиданный подарок

Мой апатитский знакомый Эдуард Рожинов в 1980-ые годы усиленно занимался камнерезными делами. И во многих пунктах Мурманской области у него были свои агенты, которые за умеренную плату выискивали разные поделочные камни. Один из агентов, живший в Ковдоре, однажды шёл по окрестной дороге. Его обогнал самосвал, на быстром ходу совершавший маневр по извилине шоссе. На повороте из кузова выпала огромная глыба (не менее кубометра), а машина помчалась дальше. Водитель, может, и заметил, но останавливаться по таким пустякам не стал. Старатель подошёл к глыбе и внимательно её осмотрел. Одна полупрозрачная зона в монолите отливала слегка зеленоватым светом. Умелец сходил домой за инструментом, вернулся, выделил интересный фрагмент, через неделю предъявил «работодателю» и получил вполне заслуженное скромное вознаграждение. Зеленовато-жёлтый камень оказался драгоценным хризолитом вполне ювелирного качества, который ювелиры, бывшие в доле, превратили в прекрасные украшения – серьги, кулоны, кольца. Поистине: дорога всегда полна неожиданностей, только не ленись!

Лётное происшествие

(рассказ Игоря Александровича Паракецова)

Лето 196… года. Посёлок Лабытнанги на Нижней Оби. Высокий обрыв реки. Дощатый сарайчик гидропорта наверху, гидросамолёты на воде. Тепло, ясно. Компании пассажиров в ожидании вылета сидят наверху по кустам и пьют водку. Внизу у гидросамолёта появляется неказистый начальник геологической партии и картаво орёт: «Ребята! Грузимся! Нам дают борт!» Ребята – ноль внимания, пригрелись, отдыхают – умиротворённые. Начальник заволновался и, чтобы привлечь внимание, пальнул из ракетницы. Но предательски дрогнула рука – ракета попала в перкалевую плоскость, и гидросамолёт загорелся. Общие крики. Ребята выскакивают из кустов, подбегают к сарайчику, хватают с противопожарного щита огнетушители и с криками вниз по обрыву через голову кувыркаются к самолёту. Огнетушители старые – или не работают, или начинают струячить прямо на обрыв. А самолёт в пламени. На крики выскакивает из домика экипаж – «кожаные куртки» действуют героически, сбегают вниз, забираются в горящее судно, запускают винт и воздушным потоком сбивают пламя. От гидросамолёта – жалкие останки, закопчённый командир переводит дух, оглядывается вокруг и угрожающе рычит: «Где этот…..?» Но начальник партии ситуацию оценил правильно и вовремя сбежал… Искали, но, на его счастье, не нашли…

Учитель словесности

Зимой 1993 г. пришёл я на работу, на вечерний факультет ЛГИ в г. Кировске, захожу в преподавательскую. Там же появляется декан факультета Игорь Александрович Беляев и с ходу обращается ко мне: «Слушай! Я вот французский язык знаю, а английский не знаю. Ты не мог бы меня научить говорить по-английски?» Я за словом в карман не полез: «Конечно, могу. Вот тебе первая фраза, которую нужно выучить: Whatdoyousayabout…?» За многоточием скрывается типично русское матерщинное слово, часто употребляемое – только в другом, чисто фольклорном обрамлении. Беляев захохотал: «Ты – настоящий учитель! Одно слово по-английски я уже знаю!»

На троих

Обычно на троих делят бутылку водки. А мы поделили на троих предсказание кукушки. 16 июня 2012 г. втроем отправились на снежный язык северного склона Айка, горы Айкуайвенчорр, на сороковины – помянуть внезапно ушедшего из жизни 8 мая Жору Титова, лидера кировского горнолыжного старичья. Андрей Лесков и Саша Мысов на горных лыжах совершили по два опасных спуска, я – наблюдал и фотографировал. Затем поминальный трёхстопочный стандарт среди ягеля и зелёных деревьев. Внезапно подала голос кукушка, а я по извечной привычке стал считать, сколько мне жить осталось: вышло 89 лет – явный перебор, больно щедрая птица попалась. Андрей Лесков тут же заявил, что предсказание необходимо делить на троих, как и выпивку. И что же вышло? Андрею жить до 81 года, Саше Мысову – до 84, а мне – счастливчику! – до 101 года! Ох, и добрая птица!

Каменный хамелеон

В июне 1963 г. зашёл я – командированный на вечерний факультет ЛГИ в г. Кировске преподаватель – в горно-геологический музей Дома техники комбината «Апатит». Приятная беседа с полной женщиной – хранителем и экскурсоводом Валентиной Петровной Скрипкиной. Она мне рассказала кое-что интересное о хибинских камнях, а я отдал музею несколько своих находок. Благодарная В.П. решила меня удивить. Она вынула из ящика образец с кулак величиной, взяла в ладонь и ударила геологическим молотком. Образец развалился, и свежий скол засверкал нежно-розовым цветом. И эта окраска тускнела на глазах, и в течение двух минут камень стал совсем светлым, почти белым. Правда, В.П. заверила, что при рентгеновском облучении розовая окраска восстанавливается. Это был знаменитый гакманит (разновидность содалита), обнаруженный в Хибинах и названный в честь соратника геолога Рамзая в экспедициях XIX века петрографа Вильгельма Акселя Гакмана (1866-1941). И среди камней есть место хамелеонам!

Заполярные бесы

Озеро Пиренга – знаменитый водоём на юге Мурманской области. Как-то в январе 1982 г. занесло меня туда на три дня – на остров Горелый, в избу рыболовецкой артели, которую возглавлял молодой энергичный Иван Чеплюк. В первый день проверяли ближние мережи и добыли не менее 500 налимов, правда, мелких (от 0,5 до 1 кг), да к тому же у пиренговских налимов вся печень в паразитах, и есть её не стоит. Во второй день рыбаки поехали на дальние мережи, а меня оставили в избе. Я разбросал улов по снегу на заморозку и в короткую светлынь защищал его от наглых черных воронов. Одновременно топил баню – воду приходилось таскать из проруби метров за 100. В темноте вернулись с очередным уловом артельные – замороженная рыба, как дрова, сложена в сарай, баня натоплена. Сразу в баню – парились от души и в снег бросались, благо мороз был за -200 С. Внезапно выяснилось, что закончилась холодная вода. Я взял пару вёдер и абсолютно голый, включая ступни ног, отправился по снегу к майне. Зачерпнул воды и спокойно донёс до парной – ноги почувствовали холод только на последних десяти метрах пути. После бани товарищеский ужин: водка (вот мура!), но уха из единственного в улове 6-килограммового налима была чудо как хороша. И огромная печень с тарелку величиной – абсолютно чистая. Видать, соблюдал вожак диету, сохранил здоровье, не то, что эта юная мелкая шелупонь. На третий день, в 7 часов утра, в полной темноте я выступил на лыжах в обратный 15-киллометровый путь к рыбзаводу и мончегорскому автобусу. Над лесом и озером стелился морозный туман – видимость не превышала 50 м. Шёл по бурановским следам, да ещё со мной увязались два рыбацких пса. Надо было придерживаться кромки берегового леса, но и она периодически исчезала в тумане. Собаки благоразумно отстали от пришельца. И вот, наконец, всё в той же полной темноте проступили очертания лесхозовского кордона. Ба! Да это же не кордон, а всё та же рыбацкая изба, откуда вышел 2,5 часа назад. Вот уж поистине всё по А.С. Пушкину: «В поле бес нас водит, видно». Рыбаки ещё дремали и были очень удивлены моим незапланированным возвращением. Бригадир сжалился над «межзвёздным скитальцем» (образ Джек Лондона) и в 11 часов утра, когда чуть-чуть посветлело, отправил меня на попутном «Буране». Бывают в жизни приключения!

Скорбный путь

Приезжает гость в заполярный Кировск. От станции Апатиты едет на автобусе или такси. А дорога-то идёт мимо четырёх кладбищ – и никакой маскировки! Вначале справа от шоссе огромное новое кладбище у старого аэропорта (давно уже самолёты сюда не садятся). Затем луговина на пологом склоне, и опять же справа новое мемориальное кладбище. Здесь лежат «афганцы», погибшие на Расвумчоррском руднике 12 молодых горняков, городские деятели – Илья Кельманзон и Сергей Максимов, в запале убиенные предпринимателем Иваном Анкушевым, «прославившим» Кировск на всю страну. Между прочим, и застрелившийся Анкушев тоже недалеко лежит, надгробие – через кладбищенскую дорожку. Наискось слева от автодороги старое мемориальное кладбище 13-го км: здесь и мэр 1990-ых годов Б.М. Проплётин, и главный инженер комбината «Апатит» В.В. Гущин, лавинщик В.Н. Аккуратов, Герой Социалистического Труда Чуйкин, горнолыжник Пикузо, заодно с мэром и бандитские главари – Казаков и Титов. Ещё 3 км автодороги. И, наконец, справа от шоссе самое старое в Кировске кладбище 16-го км – здесь хоронили в 1930-ых годах, и от старых могил мало что осталось. Над шоссе на горке – поминальный крест и обелиск спецпереселенцам, ближе к горам братская могила 89 жителей, погибших под лавиной в декабре 1935 г. Здесь же захоронен первый начальник противолавинной службы Григорий Пронченко, так же погибший под лавиной через несколько дней после той масштабной катастрофы. Вот такой скорбный путь ожидает гостей города, а кировчане привыкли, и если скорбные мысли их и посещают, то лишь изредка. Иначе постоянно курсирующие между Кировском и Апатитами (вроде меня!) пребывали бы в вечной печали. А горевать некогда – надо жить и по мере сил трудиться.

«Женщина» в ванной

Летом 1978 г. трое рыболовов-любителей из Ленинграда почти месяц прожили на озере Охтозеро в Мурманской области. Чудная была рыбалка! Организовал нам её Лев Родин – главный инженер Мончегорского комбината «Североникель», и наш друг. В последний день удалось поймать на спиннинг (и втащить в лодку) рекордную щуку – «бревно» весом 12 кг. К вечеру добрались до Мончегорска, поднялись в квартиру Родина. А хозяин на каком-то банкете в ресторане, жена в отъезде, встретил нас его друг Валерий Хрулёв. Щуку – в целости и сохранности – поместили в ванну с водой. Я попросил Хрулева связаться с Родиным. Через несколько минут меня позвали к телефону. «Лев! – заорал я в трубку. – Приходи скорей домой, тебя в ванной женщина ждёт!» Возбуждённый Лев прибежал через 10 минут и сразу с любопытством заглянул в ванную, обозрел очаровательную «голую красотку», помолчал завистливо и произнёс: «Даже я таких не ловил!»

Кировский аэропорт

Был в заполярном Кировске свой провинциальный уютный аэропорт. Размещался на 9-м км шоссе Апатиты-Кировск, в 10 минутах езды от города. Летали АН-24. Билет до Ленинграда в 1987 г. стоил 13 рублей, потом 19 и, наконец, 24. Стоимость мизерная, и многие уважающие себя командировочные исключительно летали – 3 часа и в Кировске, или в Ленинграде – лучше, чем сутки трястись в поезде по северным просторам. Директор Кировского филиала ЛГИ Игорь Беляев обычно ждал прибытия утреннего рейса из Ленинграда в своей квартире на улице Советской Конституции, наблюдая за небом – его дом стоит на самом взгорке, лицом к аэропорту, и оттуда отличный обзор. По прибытии самолёта (иногда по метеоусловиям расписание сбивалось) он выпивал «на посошок» рюмку, одевался, брал портфель, спускался к рейсовому автобусу (подвозил прямо к одноэтажному «аэровокзалу») и в аккурат успевал к регистрации. Но однажды зимой 1990 г. случился серьёзный сбой. Подлетаем к Кировску – я пристегнулся и заглянул в иллюминатор. Было ясно, и шарахнулись наискось Хибины – всё понятно: разворот на полосу. Затем горы шарахнулись перед моим пристальным взором ещё и ещё раз. А затем самолёт выровнялся: в иллюминаторе закованная льдом Имандра, кварталы Мончегорска, и минут через 20 сели в Мурманске. Прошёл меж кресел экипаж, и командир бросил на ходу: «Ветер был сумасшедший, со второго захода почти сели, но не рискнул!» И, конечно, был прав – жизнь дороже! Назначили вылет через 2 часа – опять отложили, и ещё 2 часа ожидания – и снова задержка рейса. Я решил не ждать у Баренцева моря погоды, позвонил в Кировск. «Жуткая метель», – сообщила жена. Всё ясно, двинул на железнодорожный вокзал, сел на ближайший поезд и около 0 часов оказался на станции Апатиты. Было тихо, но кругом высились огромные сугробы. На станции оказался какой-то «сумасшедший» автобус, который с большими приключениями (трижды буксовали в снегу) довёз до Кировска. Вот такие были наши северные рейсы.

Полярная ночь

В декабре слышишь по местному радио (или телевидению): в Кировске наступила полярная ночь. В полярную ночь солнце не поднимается над горизонтом. Решил я проверить: 22 декабря 2004 г. пришёл на одну из обзорных точек Кировска – к торцу здания ЛГИ: здесь 44 года (с 1959 по 2003 гг.) размещался вечерний факультет Ленинградского горного института, коренные кировчане этого не забыли, хотя факультета нет уже почти 10 лет. День был ясный, устремил я свой взор с верхотуры на юго-запад и дождался: в 13 часов из-за далёкого горизонта выскочил слепящий ярко-оранжевый краешек диска. Ха! Стало быть, нет в Кировске полноценной полярной ночи, хотя светло в этот день всего с 11 до 15 часов. Причина проста – город расположен по склону моренного холма и приподнят над линией горизонта. А вот в Апатитах (всего в 15 км по прямой) 22 декабря солнце не увидишь – что поделать: унылый равнинный город! Не говоря уже о Мурманске, что в 200 км к Северу. В Мурманске в этот день и в эти же часы голубоватые подслеповатые сумерки.

PS: Позже специалист-метеоролог разъяснил мне,что 22 декабря я наблюдал не сам диск Солнца, а только его отражение в атмосфере.

Заветная цель

С детства любил ходить на лыжах. Приохотил отец, в школьные годы (с 12 лет) брал меня в Кавголово (под Ленинградом) на лыжные прогулки. Всегда привлекал чистый морозный воздух, заснеженный лес, крутые горки. Лыжи вошли в привычку. Даже в соревнованиях любительского уровня участвовал. Был способен на длительные прогулки в хорошем темпе. Однажды в Кавголово (уже будучи преподавателем) преодолел весной (часов за 6) 50 километров. Подлинное удовольствие получал от лыж в преподавательских командировках на Север – в Кировске и Мончегорске. В апреле 1983 г. в Мончегорске 5 дней подряд ходил по 35 км ежедневно от озера Лумболка до Коймовской губы Имандры и обратно. Была подспудная мечта: пройти за сезон на лыжах 1000 км. Но в Ленинграде слишком короткий лыжный сезон – не более 4 месяцев. Перебравшись на ПМЖ в Кировск, удалось удлинить сезон почти до полугода (с середины ноября до середины мая). И вот в 1993 г. мечта осуществилась – 1000 км за сезон состоялись! А таких замечательных трасс (на равнинных лыжах), наверное, нигде не найти: лесное ущелье – узкая долина ручья с большим снегом и крутыми берегами, заросшими елями, высокие холмы с прекрасными горными видами, заячьи тропы, горное ущелье Голубых озер с крутыми скалами, путь по снежному карнизу на горном склоне от Голубых озер до Кировского парка. Особенно хорошо на лыжах на ярком весеннем солнце и сверкающем белом снегу!

Мончегорский негр

В 1983 г. я, преподаватель кафедры химии ЛГИ, сумел провести в командировке в Мончегорском филиале почти 3 месяца безвыездно (с начала марта до конца мая). Занятия шли вечером, а утром я бегал на лыжах. В субботу и воскресенье выезжал на рыбалку на озеро Пиренга. Среди недели выбирался на ближнее Монче-озеро: ставил и проверял донки на налимов. Весь период стояла дивная весенняя погода. Солнце шпарило вовсю. Очень часто на озере и в лесу снимал шапочку и впитывал солнечный свет (в полном смысле слова «полярным солнцем полна голова»). В результате лицо и кисти рук приобрели коричневую окраску. Вахтёр в гостинице ласково называл – «наш негр». А когда в самом конце мая я вернулся в Ленинград, первым, кого встретил в ЛГИ, был зав. кафедрой обогащения полезных ископаемых, профессор и друг, Олег Тихонов. Он посмотрел на меня, улыбнулся и сказал: «Старик! Посиди дома с недельку, иначе замучают вопросами и подозрениями!» Так я и сделал и превратился из негра в мулата. Но всё-таки наиболее назойливым «вешал на уши лапшу» о том, что две недели провёл в Сочи, скромно умалчивая, что этот Сочи всего на 1500 км севернее Ленинграда. И ещё обратил я внимание, что женщины оборачивались и заглядывались на меня, чего ранее не отмечалось. «В затылки наши круглые глядят!» – пел незабвенный Булат Окуджава. Но скоро я сообразил, что глядят они не в затылок, а в мою счастливую загорелую рожу!

Шедевр новояза

Мой знакомый Юрий Канцарин живёт в Кировске и работает мастером хвостового хозяйства обогатительной фабрики АНОФ-3. Хвостами называются отходы обогатительного производства – мутная тяжёлая жижа, содержащая воду и тонкие твёрдые частицы бесполезных минералов. Хвостовое хозяйство призвано отделить воду, вновь направить её в процесс обогащения руды, а частично – в речку Жемчужную (раковины-жемчужницы раньше водились) и потом в озеро Имандра. А твёрдые частицы образуют откосы и дно искусственного водоёма-хвостохранилища – это техногенное месторождение нефелина (сырьё для производства глинозёма и алюминия) и минералов, содержащих разные редкие элементы. Хвостовое хозяйство – целая система, включающая непосредственно хвостохранилище – в чаше бывшего Чёрного озера, только увеличенной раза в три (берега тёмно-серые, в середине – отстойная вода), пульпонасосную, а также насосные для перекачивания воды, отстойные пруды и пр. Сложное хозяйство, а мастера его, наверное, следует назвать хвостатор. Красиво звучит придуманное мной новое слово.

Опора – на собственные силы!

Николай Сергачёв из Мончегорска – ровесник, друг и учитель «лесной» жизни. Работал на комбинате «Североникель», постоянно путешествовал по лесу, рыбачил и охотился… в одиночку. Потом лес перетянул, был лесничим в Лапландском заповеднике, держал кордон «Нявка» на озере Пиренга, затем был кордон лесхоза возле Пиренговской плотины, а затем заповедник «Пасвик» на норвежской границе. При всей внешней простоватости отличался немногословной, чисто лесной мудростью. Да и было отчего… Много знал, много видел, о многом молчал, как подлинный природолюб. Иногда что-то рассказывал… Попалась кумжа на блесну на реке Купись, встала на хвост и 30 м прошла на хвосте по плесу, в борьбе за жизнь, но затем всё-таки сдалась… Пеший одиночный маршрут с Охтозера на Пиренгу по первому обильному осеннему снегу. Внезапно дикий ветер и свирепая метель. Забился Сергачёв под густую ель, развёл костерок и 30 часов сидел в «шатре», попивал чаёк. Сменилась погода – двинул дальше.

…Однажды рыбачил на Охтозере на подлёдке, часа два сидел на лунках, а в это время в 50 метрах, в ёлках на берегу, переминался с ноги на ногу (!) голодный медведь и всё решал – отведать неожиданного «пищевого объекта» (так маститые биологи оценивают взаимоотношения медведя и человека) или не связываться. Так и не решился! Сергачёв потом всё выяснил по следам, когда направился в «отхожее место»… Часто я раздражал Колю своей наивностью и неумелостью, но он никогда не возникал – ну, что поделать с этим «первоклассником» в лесных дебрях. Однажды зимой, на кордоне, он угостил меня вкуснейшим блюдом – слабосолёной олениной: не пробовали – мне вас жаль!.. Среди многих уроков Сергачёва один стараюсь постоянно носить с собой: «Запомни! Твой девиз – опора на собственные силы!»

Лопарь Пелёвин

Среди моих северных знакомых 1980-ых годов был лопарь Володя Пелёвин из Полярных Зорь. Воевал, высаживался в Керчь в 1944 г., весь был изранен – всё тело в шрамах и рубцах. Любимое его занятие – рыбалка на дорожку на кумжу... Рыбы этой много было на озере Пиренге и прилегающем Охотозере. Рекорды (устный фольклор): за рыбалку на торпеду под мотором 49 рыбин за сутки ловли. Рыбины были, конечно, разные, но попадались и очень достойные... Пелёвин был знаменит тем, что рыбачил только на Охтозере (туда его пропускали по дружбе лесничие Лапландского заповедника). Он ходил на утлой вёсельной лодке, а жилки с блеснами наматывал на руки – со временем, правда, разорился на спиннинги. Блесны были самодельные тяжёлые трёхгранные с имитацией пятен (чёрных и красных), как на рыбьей чешуе. Всякие про Пелёвина рассказывали легенды, но однажды он заехал к нам в избу на Охтозеро переночевать, и я подробно выспросил Володю обо всём. Выяснилось, что постоянно ходит на Охтозере по одному и тому же маршруту – кругу около 3 км: «кумжовый проток» – так, кажется, называют подводную обитель северного лосося? Его рекорд достаточно скромный – 8 кумж за рыбалку (но и рыбалка единоличная, и скромными средствами, и делиться ни с кем не надо!). Максимальная по весу рыбина – 8 кг. Тихий и скромный был мужик, любил выпить, как большинство лопарей, но упорный, терпеливый и постоянный в своих привычках. Где-то в 1980-ых годах убили Пелёвина какие-то подонки на его садовом участке в окрестностях Полярных Зорей. Володя гнал самогон и им приторговывал – за это, видимо, и поплатился. И как-то пусто нам без него стало на Пиренге и Охтозере.

Чувство собственного достоинства

Как важно его не терять в любых обстоятельствах! Ноябрь 1978 г. Возвращаюсь в Ленинград из очередной комадировки в славный заполярный Кировск. Естественно, самолётом: другого вида транспорта «солидные» пассажиры в те времена не признавали. Взревели моторы, самолёт задрожал, готовясь к забегу по полосе…И вдруг на лётное поле выскакивает «Волга», подруливает прямо к борту. Распахнулись дверцы машины – два мужика ринулись к передвижному трапу и покатили его к самолёту. Из кабины, через пассажирский салон, матерно ругаясь, проследовали пилоты и самолично открыли дверь пассажирского салона. В это время из «Волги» вальяжно выплыли две дамы в шикарных шубах и шапках. И в глазах у них был немой внутренний вопрос к самим себе: не потеряли ли они ненароком, в этой суматохе, чувство собственного достоинства? Вошли, сели, пристегнулись – далее всё пошло по обыденному авиационному распорядку.

Хибинский тингуаит

В июне 2012 г. я случайно наткнулся на юго-западном склоне хибинской горы Поачвумчорр на полутонную зелёную глыбу поделочного тингуаита с красивым рисунком. Впоследствии удалось выяснить, что это след известного геолога «Северкварцсамоцветов» Юрия Липовского, оставленный 10 лет назад. Не дотащили они монолит до машины – всего 1 км и оставалось! Рисунок на поачвумчоррском тингуаите крупный – какие-то странные сюрреалистические картины, а может быть, пальмы и лианы тропического леса или ещё какие-то чудеса. А вот на Тахтарвумчорре другой тингуаит с замечательным мелким узором, похожим на панцирь черепахи. Мы его так и прозвали – «черепаховый» тингуаит. Получил я в 1997 г. наводку на одну из доступных жил на склоне и вынес оттуда за два раза около 50 кг «черепахи». Пришёл и в третий раз, а на склоне пусто – не перевелись ещё на Севере любители красивых камней. Отдал я всю добычу своему другу Борису Петрову, который активно занимался камнерезкой и станки всякие имел. «Ну, ты меня тингуаитом на три года накормил», – изумился Борис и изготовил мне чудный сувенир, который украсил мою каменную коллекцию. Вот так выяснилось, между прочим, что тингуаит – съедобный камень. 15 августа 2012 г. к тингуаитовому «гром-камню» Поачвумчорра отправился отряд геологов под водительством директора Геологического института Юрия Войтеховского. По заброшенной вездеходной дороге не сумели доехать на пикапе ГАЗ-69 до заветной глыбы всего 300 м. Непрерывно шёл дождь, клочья тумана ползли по хибинским склонам, в цветных палатках горевали туристы. Добравшись до камня, мы испытали серьёзное разочарование – уникальный экспонат в прошедшие с его «новооткрытия» два месяца стал объектом тривиального вандализма. Красивый рисунок был варварски сколот, и обломки его лежали рядом. А справиться с тингуаитом непросто – это массивная и прочная нефритоподобная порода. Напрасно историки утверждают, что эпоха варваров завершилась полторы тыщи лет назад! Но и в изуродованном виде камень был прекрасен. Новоявленные «бурлаки в Хибинах», используя верёвки и металлические носилки, под непрерывным дождём доволокли глыбу до машины. Теперь она займёт достойное место в экспозиции Геологического музея в Апатитах. Задача, неподъёмная для ленинградских геологов-самоцветчиков, была успешно решена силами Кольского отделения Российского минералогического общества. А «наводчик» получил свой «карбач» (на воровском жаргоне положенную ему добычу) – из рук директора банку пива «Чёрный козёл» с набором вяленой рыбы «Камчатский посол».

Бойся!

Это крик опасности на производстве. Большой опыт, сноровка и быстрая реакция рабочего зачастую спасает от смертельной опасности. Работал мой друг Лев Родин начальником смены в плавильном (головном) цеху на комбинате «Североникель» в Мончегорске. Однажды приходит он домой и говорит жене Эльвире: «Сухари есть? Нет! Посуши – вдруг пригодятся!» А дело было так. В электропечах получают штейн – техногенную смесь сульфидов меди, никеля и железа. Ковш с расплавленным штейном мостовой кран переносит и выливает в конвертер (бочкообразную печь), где получают файнштейн – расплав без железа. Для этого ковш надо застропить, и работа стропового (таков термин!) поручается самым опытным рабочим. И вот ситуация – подъезжает мостовой кран к ковшу, и строповый начинает своё действо. В этой момент штейн в ковше внезапно вспучивается. Крановщик всё видит сверху и даёт резкий звонок – сигнал тревоги: «Бойся!» Рабочий не поднимает голову и не спрашивает (движеньем рук): «Ты чего трезвонишь?» Он бегом бросается от ковша. Шапка штейна «вскипает», и огненный расплав выплёскивается в пролёт (при разборе специалисты пришли к выводу, что в штейн попал кусок электрода из печи и вызвал вскипание). А строповый уже успел отбежать метров на восемь от огненного «дракона», и только брызги расплава достали его спину, прожгли комбинезон и достигли кожи. С опасным, но не смертельным ожогом товарищи доставили стропового в медпункт и доложили мастеру о случившемся. И здесь произошло ещё одно ЧП! Родин подошёл к стеллажу, где лежали карточки инструктажа по ТБ (по инструкции он проводился каждые 3 месяца) – последней подписи стропового не было (в тот день он находился на больничном). Такая ситуация сулила мастеру серьёзные неприятности, а в случае возможного трагического исхода мог и срок схлопотать. Родин послал гонца в медпункт, и тот привёл пострадавшего в резиденцию мастера (состояние позволило). Задним числом оформили карточку инструктажа, и стропового повезли в больницу. Опасна работа металлурга, велика ответственность мастера. И домашний запас сухарей на случай виртуального, но вполне реального визита за решётку не помешает!

Хибинские городские памятники

Собственно городов в Хибинах два: Кировск (1931 г. рождения) и Апатиты (1966 г. рождения). В Кировске 6 скульптурных памятников: Киров (старейшая скульптура 1938 г., автор – Манизер), Горький (у школы № 1), Горняк (у входа на Кировский рудник), Горнячок (ныне у башни «Кировский Биг-Бен»), первый управляющий трестом «Апатит» Кондриков (напротив управления ОАО «Апатит»), Ленин (у здания Кировского муниципалитета). Ильичу не очень в жизни везло: стоял такой маленький, занюханный у старого 2-этажного деревянного горисполкома. Затем вырос, повзрослел и переселился на Кривую площадь, пытливым взором смотрел на ресторан «Большой Вудъявр», но никто его туда почему-то не приглашал. В эпоху всеобщего хаоса 1990-ых годов Ильича переселили на островок стабильности на проспекте его имени в окружении зданий милиции, суда и муниципалитета. Необходимо упомянуть ещё 4 символических памятника: глыба апатита у Биг-Бена, мемориальная стела кировчанам, погибшим на Великой Отечественной войне, мемориал спецпереселенцам 1930-ых годов на 13-м км и стела у горбольницы в память кировского градоначальника (1993-2005 годов) Б.М. Проплётина.

А в Апатитах 4 скульптурных памятника: Ферсман (единственный в России), Ленин – глядит на главное здание КНЦ РАН и с глубокой грустью переживает перманентный развал советской науки, Кирилл и Мефодий (слава Богу, писать научили этих дремучих русичей!), Великий Князь Пётр и Княгиная Феврония (видимо, у них тоже есть заслуги в деле духовного воспитания северян).

Мончегорские памятники

В моей памяти их четыре. Красивейший Лось в центре города в парковой рощице. Такие памятники раньше только финны ставили, например, в Выборге. Стандартный Ленин на главном перекрёстке: горком КПСС, Дворец культуры, гостиница «Лапландия». Солдат и матрос военных времён на берегу Монче-Губы. И венец всего – Комсомолец 1930-ых годов, с киркой, на въезде в город. В Мончегорске его нарекли «Вася Киркин». И ещё называют – «Памятник неверным жёнам»: муж встречает жену, возвращающуюся из отпуска.

Утраченные капы

Летом 1982 г. жили мы вчетвером на кольском озере Охтозеро и между рыбными делами собирали капы. Друг мой Володя Макаренков обрабатывал заготовки в избе с помощью мощной стальной ложки, и они преображались. Экземпляры были выдающиеся: один был похож на человеческий мозг с многочисленными извилинами, очевидно, свидетельствующими о незаурядном интеллекте, другой – на большую раковину, а третий – огромный, до 70 см! – мог претендовать на оригинальное кашпо. Как-то получилось, что мы решили заранее переправить обработанные капы на лесхозовский кордон на Пиренге, где постоянно обитали наши «лесные» друзья Коля Сергачев, Саша Аверин и Саша Карачевцев. Лежали капы на кордоне и ждали вывоза. Но вот в день отъезда пошли мы на веранду за капами… и ничего не нашли. Куда подевалось «неслыханное богатство» – неизвестно! Больше 30 лет прошло, а горькое разочарование утраты ещё живо! По TV впоследствии видел сюжет, посвящённый капам. Некий московский скульптор купил дом в глухой тверской деревне, поселился там и совершал длительные походы по лесам в поисках капов. Собрал целую коллекцию, обработал капы и вынашивал полноценную идею о создании «каповой» комнаты, наподобие малахитовой в Зимнем Дворце СПб. Выдающиеся капы (по размерам, фактуре и художественному замыслу) удалось увидеть в магазине «Кольская Палитра» в Апатитах. К сожалению, через несколько месяцев они были украдены и нигде не всплыли. Поистине – «полна, полна чудес Великая Природа!» 

Навеяно Визбором

У Юрия Визбора есть романс о военных фотографах:

Приходилось нам сниматься,

А снимаясь, улыбаться

Перед старым аппаратом

По прозванью «фотокор»,

Чтобы наши светотени

Сквозь военные метели

В дом родимый прилетели

Под родительский надзор.

Так стояли мы с друзьями

В промежутках меж боями.

Сухопутьем и морями

Шли, куда велел приказ.

Стань, фотограф, в серединку

И сними нас всех в обнимку –

Может быть, на этом снимке

Вместе мы в последний раз.

Кто-нибудь потом вглядится

В наши судьбы, в наши лица,

В ту военную страницу,

Что осталась за кормой.

И остались годы эти

В «униброме», в «бромпортрете»,

В фотографиях на память

Для Отчизны дорогой.

26 октября 2012 г. в Кировском Дворце культуре состоялась конференция Кировского госархива. Там я выступил с докладом «Преподаватели вечернего факультета ЛГИ в г. Кировске. 1959-2003 гг.» И постарался собрать ветеранов за столиком с плакатиком «ЛГИ». Пришли 81-летняя Светлана Фёдоровна Минакова, первый декан факультета в 1959 г., 52-летняя Валентина Александровна Короткова, преподаватель последнего призыва, двое первых дипломников уже далёкого 1965 г. – Алексей Васильевич Крыжановский (горняк, руководитель диплома – главный инженер ПО «Апатит» Владимир Васильевич Гущин) и Василий Григорьевич Тимофеев (обогатитель, руководитель – Георгий Александрович Голованов, генеральный директор ПО «Апатит»). В.Г. пришёл с женой Галиной Дмитриевной, выпускницей 1968 г. Всем бывшим «студентам» уже под 80. И я – 72-летний бывший зам. декана. А 74-летний бывший декан Игорь Александрович Беляев не явился, хотя был приглашён – он оказался выше этой житейской суеты. Ну, да Бог ему судья! Сфотографировались. Вот здесь и вспомнился незабвенный Юрий Йосич Визбор – «может быть, на этом снимке вместе мы в последний раз».

Так рождаются легенды

Дело было лет 15 назад. Хожу-брожу я в начале августа по своему любимому участку леса недалеко от Кировска. Сегодня уже четверг, а только в понедельник пошли грибы. И красных грибов видимо-невидимо! А народец-то не в курсе: брожу я в одиночку, и грибочки выбираю самые кондовые – небольшие, чистые, крепкие. Набрал полное ведро. И вдруг в зелени леса замечаю какие-то мелькающие тени. Не иначе – конкуренты, что всегда неприятно для истого грибомана. Иду на контакт: две ровесницы переходного возраста (раннепенсионного) с азартом ломают красные грибы – все подряд: с червями, скрипящими ножками, крупные, корявые. Одна конкурентка с гордостью показывает огромную корзину. Вступаю в диалог:

– Смотри, мужик, уже три ведра наломала – как к автобусу донесу, не знаю! А ты чего набрал?

– А я – всего ведро…

– А чего так слабо?

– Да я такие грибы не беру (киваю на её корзину)…

– Ну и зря!

– А белые попадают?

– Нет, ни одного. А ты нашёл?

– Нашёл несколько (на самом деле уже десяток, но зачем же волновать конкуренток!)…

И вдруг я замечаю на мшистой кочке, как раз посередине между мной и «девушкой», два белых гриба. Тихо, стараясь не выдать волнения, приближаюсь к кочке и эффектно срываю драгоценную добычу на глазах остолбеневшей «хищницы». Она не верит глазам, широко раскрывает рот и орёт: «Маша! Мужик у меня из-под носа два белых увёл!»

Дальнейшее понятно – она расскажет о происшествии пассажирам автобуса, друзьям-знакомым, соседям. «Мужик» попал в легенду!

Апатитские камни

Стараниями геолога Алексея Басалаева, который был в апатитских депутатах во времена исторической смуты на переломе ХХ и ХХI веков, в Апатитах был учрежден Сад Камней. В сквере на улице Ферсмана установили большие глыбы разнообразных горных пород из разных районов Мурманской области с пояснительными табличками. Но вот ещё одна точка в городе, где есть подобная экспозиция, и возникла она случайно во время строительства нового микрорайона по улице Воинов-интернационалистов. При закладке фундаментов жилых домов строители наткнулись на коренные выходы метаморфизованных пород зелёнокаменной Имандро-Варзугской толщи. Очевидно, не обошлось без взрывных работ и перемещения крупных каменных фрагментов. И вот они – огромные (по нескольку метров) «обломки» Умбской меденосной свиты (по определению А.А. Басалаева): здесь и зелёный хлорит, и кварцевые жилы. По существу, это стихийно развившаяся музейная экспозиция (между домами 8 и 10), заслуживающая достойного оформления. «Полна, полна чудес великая природа!»

Гигантская рыба

В ноябре 2012 г. в Апатитах меня посетил студент-заочник ПетрГУ, извинился, что не смог в сессию сдать экзамен по химии и предъявил выполненную контрольную работу. В общем, на «тройку» он наработал, каковую оценку и получил. В разговоре выяснилось, что он – рыбак, ходит на траулере в Баренцево море. Рыбы стало много, потому что рыбаков мало – раньше выходило на промысел 500 судов, а теперь – всего 20-30. Интересовал меня максимальный вес одной особи промысловой рыбы. Оказалось: треска – 2 кг, пикша – 4 кг, а вот белокорый палтус – 500 кг. Приятно было бы поймать такого гиганта на стандартную удочку!

Легенды Кировского вокзала

Знаменит был вокзал в заполярном Кировске! Периметр 200 м, 2 этажа, гостиница, ресторан, Киров внутри и 2 гипсовых шахтёра на охране снаружи и пр., и пр. Не был Кировск заштатным городом, и быть бы ему столицей Заполярья. Во всяком случае, мечтал об этом Василий Иванович Кондриков, наместник Кирова в заполярном краю.

Легенда первая. Мурманская ж.д. должна была идти через Кировск к Мурманску. Но на пути на север – Хибинские горы. В 1930-ых гг. проводились топографические работы в долине Кукисвум (сведения родственников Андрея Лескова, коренного кировчанина). Ставилась задача – проложить туннель длиной около 20 км под долиной Кукисвум (проложили же в конце ХХ века Северо-Муйский туннель на трассе БАМ длиной в 16 км). Фантастика, скажете. Но ведь «мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Отсюда и грандиозный размах здания тупикового, по существу, вокзала.

Легенда вторая. Где-то в 1939 г. намечался приезд Сталина в Кировск. И чтобы удивить вождя, ударными темпами повели строительство (несколько лагерей заключенных вкалывало). Опять-таки сведения из рассказов родственников Андрея Лескова. Вокзал построили, а вождь обманул – не приехал!

Лабиринты

Странные сооружения из камней на земле в виде хитроумных спиралей. Есть лабиринты и на Кольском Севере (Рыбачий, Кандалакша, Умба, Варзина, Поной и пр.). А также на Соловках, в Архангельской области, в Швеции и Норвегии. Лабиринты – загадка для археологов и историков, их назначение не ясно. Думаю, всё-таки, что это культовые сооружения. Но какого культа? Какой религии? В одной из телепередач подробно рассказывалось о лабиринтах в ранне-христианской архитектуре. Может быть, лабиринты – это знак владения землями на морских побережьях от норманнов или других завоевателей?

Сейды

Сейды – чудные камни Кольской земли, древнее наследие саамов, объект религиозного культа. Разные есть сейды. Летучие – огромные глыбы на каменном склоне, подпертые снизу для равновесия мелкими камнями. Есть сейды из больших плоских каменных плит, уложенных слоями. Подробно о них рассказал знаменитый этнограф Владимир Чарнолуский в своей книге «В краю летучего камня». А многочисленные «псевдосейды», появившиеся в последние годы в тундре и тайге, очень примитивны – это просто каменные горки, следы творчества многочисленных туристов.

Гимн морям!

Июль 1975 г. Небольшая поморская экспедиция, в которую по случаю затесался гость, на 3 моторных лодках по Белому морю из Северодвинска в село Верхняя Золотица на Летнем берегу, на празднование Дня рыбака – более 100 км по открытому морю! Выехали около 0 часов, но в дороге никаких проблем – штиль и белая ночь. Да и выпивки не меряно, и солёная сёмга – на закусь. В полном восторге съехались в районе Унской губы: до цели ещё 10 км, штиль, солнышко светит, море смеётся! Поднимем бокалы, содвинем их разом! И вслед за очередным тостом люди Флинта взревели на манер Эдуарда Хиля, только на 2 порядка звонче:

И всё-таки море останется морем!

И нам никогда не прожить без морей!

Неожиданная встреча

26 октября 2012 г. состоялась очередная научная конференция Кировского архива. Я сделал доклад: «Преподаватели вечернего факультета ЛГИ в г. Кировске, 1959-2003 гг.» В стороне от главного стола, за которым сидели докладчики и официальные лица, стоял небольшой столик с надписью «ЛГИ» на ватманском указателе. Там скромно примостились приглашённые: первый декан факультета в 1959 г. Светлана Фёдоровна Минакова (81 год), одна из преподавателей последнего призыва Валентина Александровна Короткова (52 года), двое из первых дипломников 1965 г.: Алексей Васильевич Крыжановский (75 лет) и Василий Григорьевич Тимофеев (78 лет) с женой Галиной Васильевной (75 лет), выпускницей 1967 г. Мой доклад – заместителя декана в 1987-2003 гг. – вызвал живой интерес, в перерыве поговорили, повспоминали, нас сфотографировали. Как пел Юрий Визбор, «может быть, на этом снимке вместе мы в последний раз». Светлана Фёдоровна была очень довольна – её, основоположника факультета, не забыли и поминали «добрым, тихим словом». Но самое интересное произошло в фойе Кировского Дворца культуры. Здесь С.Ф. встретила свою правнучку – молодую, красивую, полную энтузиазма, пришла на какое-то другое мероприятие. Вот в таких обстоятельствах и должны встречаться прабабушки и правнуки!

Снежный человек в Хибинах

Время от времени приходят устные сообщения (из уст в уста) о встречах со снежным человеком в кольской глухомани. То на берегах Ловозера, то в районе Урмавараки. И остаётся в моей душе от таких свидетельств какое-то смутное эхо. Пора и мне поделиться «секретными» сведениями о странных «контактах» в июне 1964 г., в долине хибинской речки Рисйок. Я выступил в одиночный маршрут с намерением пройти ущельем Рисчорр из долины Кукисвум в долину Тульйок. Спутников не было, карты не было, погоды тоже не было – бушевала метель средней силы. Кругом белым-бело, ветер свистел, лицо одинокого путника временами ласкали снежные вихри. Тыкался он то там, то здесь вверх по склону, но ущелья Рисчорр не находил. И внезапно обнаружил, что не один в этой круговерти. В воздухе временами возникали отчетливые завывания – и не ветра, а явно живого существа. Но самого существа как бы и не было – неужели померещилось? Но вот в абсолютно свежем рыхлом снегу абсолютно свежие следы с отчётливыми отпечатками – то ли пальцев, то ли когтей? Вообще-то я решил, что блуждаю во мгле рядом с небольшим медведем: в те годы «животрепещущая» проблема йети только набирала свою популярность и о «снежном человеке» я и подумать не мог. Проплутав в снежном хаосе часа два, я разумно отступил, вернулся в долину Кукисвум и проследовал обратно в Кировск. А теперь размышляю: медведи, в отличие от двуногих «собратьев», не идиоты, и в метель не ходят. Неужели то был таинственный йети? И под давлением современного массового психоза я всё чаще размышляю о таинственной встрече с самым настоящим «белым призраком».

Смех в кинозале

Кировск. Кинотеатр «Большевик», между прочим, первый в Кольском Заполярье (открыт в 1932 г.). Вспоминаю два эпизода… 196… г. Интересный, чисто советский фильм Василия Шукшина «Живёт такой парень». Алтай, Чуйский тракт, Катунь – прекрасные декорации, и на их фоне хорошие люди. Главный герой – шофёр – спасает автобазу от пожара и попадает в больницу. Рядом с ним такой же бедолага-комбайнер. Рассуждает о коварстве журналистов. «В прошлом году я на жатве рекорд установил, подослали ко мне корреспондента, я ему 3 часа про свою жизнь рассказывал, а он – гад – даже пол-литра не поставил!»… Зал грохнул от смеха, и я вместе с залом!... 1988 г. Тот же «Большевик». Пришли компанией на фильм «Соблазн» – первые робкие ростки российской эротики. Было нас пятеро – трое мужиков и две дамы. А кроме нас в огромном зале ещё человек тридцать, и все изрядно подвыпившие. И вот наступает кульминация фильма – герой раздевает героиню. В этот душещипательный момент один из зрителей с грохотом падает со стула нá пол! Мы взрываемся в приступе неудержимого смеха. Я смеялся минут 5 подряд – и в конце фильма, и пока шли к выходу, и даже на улице.

Трофейный коньяк

В 1960-ых работал в Мончегорске мастером в 5-ом цехе (головном, обогатительно-металлургическом) Валентин Цесарский, колоритный мужик-красавец с импозантными гусарскими усами, кумир друзей и женщин. Однажды на местном стадионе состоялся футбольный матч на первенство комбината «Североникель» между командами 5-го и электролизного цехов. Цесарский находился среди зрителей и, естественно, болел за своих. А рядом сидел и болел за своих секретарь парткома электролизного цеха, между прочим, тоже с импозантными усами. И заключили они пари на победу, заложив в качестве платы свои усы. 5-ый цех победил, и Цесарский стал требовать заклад. А «партайгеноссе» стал уговаривать Валентина заменить партийные усы – символ неограниченной власти (его невозможно утратить!) – на ящик коньяка. Цесарский дрогнул, согласился и радостно сообщил друзьям: «Целых 20 бутылок коньяка! Вó попьём!» Но он не учёл изощрённого коварства советской партийной верхушки. На следующий день партсекретарь доставил Цесарскому ящик болгарского коньяка «Плиска». Его продавали в пузатых бутылках, коих в ящик влезало всего 12! Правящая партия всегда находила способ обмануть доверчивых трудящихся!

Знаменитый экскурсовод

В июле 1959 г. две группы студентов-обогатителей ЛГИ прибыли на ознакомительную практику в заполярный Кировск. Интересно и напряжённо пролетели две недели – сплошные лекции и экскурсии: в подземку Кировского рудника, на обогатительную фабрику АНОФ-1 и хвостохранилище, а ещё в горы успевали ходить. Пришли на экскурсию в горно-геологический музей Дома техники. Экскурсоводом был плотный абсолютно лысый пожилой мужчина. Студенты взглянули на портрет Ферсмана в первом зале и уловили явное сходство. Поскольку я числился экспертом по геологии (как полюбил камни на I курсе, так и до сих пор люблю и уважаю), товарищи стали подталкивать меня кулаками в спину и вопросительно шипеть: «Ферсман? Ферсман?» «Да вы что? – тихо огрызнулся я. – Академик лет 15 назад помер!» Шёпот прекратился. Мы завороженно слушали интересный непринуждённый рассказ о хибинских недрах. Подошли к стенду с минералогическими образцами апатита. Экскурсовод ткнул указкой в большой штуф породы с крупным кристаллом апатита посередине: «А этот кристалл нашёл я в 1930-ых годах в долине Ворткуая!» Через 50 лет в беседах с хибинскими ветеранами удалось вычислить запомнившегося экскурсовода. Это был Леонард Борисович Антонов – легендарный геолог, участвовавший в знаменитом совещании на 25-м км 1 января 1930 г., вместе с Кировым, Кондриковым и др. Антонов руководил разведкой многих хибинских месторождений, был замом Кондрикова по геологоразведочным работам. А мы, туповатые, наивные студенты, этого не знали. Живая легенда хибинской земли запросто разговаривала с нами!

Московские варвары

Был в горно-геологическом музее ОАО «Апатит» в Доме техники г. Кировска уникальный образец – штуф светлого полевого шпата (альбита) с прекрасными крупными блестящими кристаллами циркона медово-тёмно-коричневого цвета (с ловозёрской горы Вавнбед), размером с кулак. В лихие 1990-ые, когда анархия царила везде, в том числе и в музеях, нашлись гады, которые выломали драгоценные кристаллы из породы и скрылись. Директор музея Татьяна Георгиевна Баранова уверенно подозревает в этом варварстве парочку москвичей, которые с жадными глазами шныряли по музею, а жадными ушами ловили драгоценную информацию. Вот так столица в очередной раз обокрала провинцию! Что ж, ещё в ХIХ веке великий Грибоедов установил: «От головы до пяток во всех московских есть особый отпечаток!» И поддакнем великому – иногда весьма гнусный! Конечно, в Москве проживает много по-настоящему достойных людей, но – в семье не без урода!

Северный налим

Долгое время северные рыбаки-любители презирали налима, добывали только его печень – она крупнее и вкуснее, чем у других рыб. Времена изменились – сига основательно переловили (главным образом, сетями), окунь мечется по озёрным акваториям, а за ним и рыбаки. Про кумжу и говорить нечего! Теперь и налим – желанный гость на столе. Непонятно, за что его так хаяли! Противная, конечно, рыба в свежем виде – слизь на коже и кишки, забитые всякой подводной дрянью. Но жареный – великолепен, а в томате – нет лучше рыбы! А печень и молоки очень крупные и очень вкусные – и жареные, и в ухе. А икру легко посолить, и она тоже вкусна. С печенью, правда, есть проблемы. В неё внедряются мелкими круглыми фрагментами некие паразиты – белые «финки». И многое зависит от водоёма. Вот, например, озеро Пиренга – преобладает мелкий налим (около 500 г), и вся печень в финках. А жемчужина Терского берега – озеро Колвица – очень богато налимом (часто 1,5-2 кг весом и больше), но печень так напичкана финками, что даже собаке давать её боязно – лучше выбросить. У имандровского крупного налима печень почти чистая. Вообще, чем крупнее налим, тем чище печень: либо она самоочищается с возрастом, либо хорошо растёт только налим со здоровой печенью. Однажды в апреле я отправился на рыбалку на Сейдозеро, в 10 км от посёлка 45-й км (подчиненного Кировску). Озеро небольшое (1´4 км), на дне толстый слой ила. Водится здесь сиг, но поймать его сложно. С окунем попроще. Но и его тоже нужно выходить. А в этот раз окунь попадался фантастически мелкий – по 20-30 граммов весом. И тут я вспомнил про донки, которые взял с собой. Поставил 10 донок, и пошёл налим. Крупного не было, но и мелкого тоже не было: все рыбы от 0,7 до 1 кг. Побегал сутки – изловил 45 рыб, еле выволок со льда на берег, при этом ещё нырнул в заберег по пояс. Хорошо – оказался попутный автобус. Ни в одном налиме не было ни одной финки! Любите и ловите налима – нашу последнюю надежду!

Поедем, Красоткин, кататься!

Есть такая песня в исполнении Лидии Руслановой, только там действующее лицо – «красотка». Песня – моя любимая, и занёс я её на кольское озеро Пиренга в 1970-х годах. Ездили мы, рыболовы-любители, по озеру на больших моторных лодках большими компаниями. Рыбу ловили простыми снастями (и иногда много!), отдыхали на берегу, костёр разводили, ели-пили. И так было хорошо, так было радостно, особенно на большой воде, при ясном солнце и сияющем озере. И как-то так вышло, что рыбацкий хор произвольно изменил текст и вставил в него мою фамилию – созвучно, и я нисколько не возражал. В таком виде и вошла песня в историю озера Пиренга. Впрочем, и ещё одно изменение появилось: вместо «Сама же я сяду к рулю» пели «Сама же я сяду к Хрулю», имея в виду нашего товарища Валеру Хрулёва. Ну, а что теперь? Как говорится: «новое время – новые песни!»

Коварство первого льда

В конце ноября 1995 г., по первому льду, отправилась наша сплочённая команда – Серёжа Федоренко и я – из посёлка Африканда на озеро Имандра с целью поставить сетки под лёд (строго в рамках закона – по лицензии). Вышли от африкандского водозабора и смело зашагали по тёмному льду к другой такой же бригаде, возившейся где-то в километре от берега. На наших глазах один рыбак внезапно оказался в воде (лёд проломился!), но быстро выбрался. Мы как-то не отреагировали (болваны!) и продолжали путь. Тощий Серёжа шёл впереди, я (толстый) – в 10 м сзади. Метров в 300 от рыбаков лёд подо мной внезапно рухнул, и я оказался в воде с лёгким рюкзаком на спине. Барахтаюсь стилем брасс и окликаю напарника: «Серёжа! Серёжа!» – впрочем, довольно спокойно. Сергей не сразу обернулся, но, увидев картину «кисти Айвазовского», действовал решительно и быстро. Скинув свой рюкзак, он лёг на лёд, подполз к полынье и протянул руку, за которую я схватился (оба были без рукавиц). Сергей попытался вытянуть меня, но кромка льда трещала и крошилась, и он медленно пополз от полыньи, не выпуская моей руки. Лёд предательски скрипел. Сергей тихо бормотал: «Сейчас оба плавать будем!» А я так же тихо, без надрыва: «Что делать? Что делать?» Прошло минут 5, и вот мы добрались до более толстого льда. Сергей, не выпуская моей руки, скомандовал: «Закидывай ногу!» Я с третьей попытки закинул на лёд левую ногу, потом перевалился на левый бок, выбрался из воды и отполз от полыньи. Сергей отпустил руку, встал, выловил собранным ледобуром свой рюкзак, лежавший на опасном льду в 2 метрах. Осторожно встал и я: одежда намокла, в болотных сапогах, подвёрнутых до колена, хлюпала вода, но, в целом, состояние можно было расценить как удовлетворительное. «Ну что?» – спросил Сергей. – На берег, костёр, посушимся, а потом снова на лёд?» «Ну, нет! – решительно возразил я. – Опасно! Где-нибудь опять провалимся. Пошли к машине, и в баню». Так и сделали. С тех пор боюсь я первого льда и выхожу на лёд, когда его толщина достигнет 100-150 мм.

Инстинкт подсказал

Большой был человек Игорь Александрович Паракецов (1929-2010), зам. директора по научной работе Лапландского заповедника в Мурманской области. Когда мы с ним общались на природе, я постоянно наталкивался на хитроумную усмешку коренного «лесовика», адресованную мне – «несмышлёнышу». Иногда Игорь кое-что рассказывал. Однажды, на Камчатке, ракета взорвалась прямо в стволе ракетницы и опалила Паракецову всё лицо. Дальше сработал инстинкт. Игорь расстегнул брюки, сложил ладони ковшиком и в него пописал. Затем умылся своей мочой… Как потом сказали доктора, этот инстинктивный приём спас Паракецова от серьёзных неприятностей.

Ферсман и Сидоренко

Единственный памятник академику А.Е. Ферсману был открыт в г. Апатиты в 1980 г. На открытии присутствовал вице-президент Академии наук СССР академик А.В. Сидоренко, долгие годы работавший в Кольском филиале и возглавлявший его Президиум. Странная вещь – похож был Сидоренко на каменного Ферсмана необычайно. Та же мощная фигура и умная круглая безволосая голова. И многие присутствующие гадали: кому же открывает памятник Сидоренко? Ферсману… а может, самому себе? А ныне в Кировске проектируется памятный знак А.Е. Ферсману. Главный хранитель Кировского историко-краеведческого музея В.С. Худобина предлагает свой проект: каменная голова академика и раскрытая книга. И считает, что я должен позировать скульптору – нашла явное сходство моей головы с ферсмановской. Что ж, это высокая честь!

Закаты Стафоркина

Мой любимый фотографический сюжет – закаты небесные. На Севере они особенно хороши: и летом, и зимой. Иногда красный или оранжевый солнечный шар, а чаще красно-жёлто-золотое сияние. И разноцветные облака! Снимаю закаты в горах, в лесу, в тундре, с балкона своей квартиры на Олимпийской ул. г. Кировска. И думал (нескромно), что я – единственный такой и неповторимый. Но в ноябре 2012 г. предметный урок преподнёс Саша Стафоркин – опытный водитель Геологического института КНЦ РАН – на вечере в Апатитах, посвящённом закрытию полевого сезона. Стафоркин вывез геологический отряд на карельский берег Белого моря, в район села Калгалакша. И были закаты, и были красивые. Всё это снимал Саша и показал нам. Красивые, великолепные снимки! Так что моя «монополия» на закаты внезапно рухнули. И поделом!

Весь город за 40 минут

Это наш заполярный Кировск. В начале декабря 2012 г. шёл я с улицы Советской Конституции (западная окраина) до улицы Олимпийской, где и живу (восточная окраина). Через весь город закоулками по дорожкам и тропам в глубоких снегах за 40 минут. Вначале вверх по склону мимо здания управления ОАО «Апатит» (чистые Альпы!) и Верхнего озера, а потом вниз по склону – по Парковой улице к Олимпийской. По дороге любовался горами: вблизи Айк (Айкуайвенчорр), вдали – Вуду (Вудъяврчорр над озером Б. Вудъявр), а ещё дальше Кукис (Кукисвумчорр), Поач (Поачвумчорр) и Юк (Юкспор). Было 15 часов, где-то закатывалось невидимое из города солнце, освещало гребни гор, и они горели нежно-розовым сиянием. Чуден наш город – 30 тыс. жителей, один светофор, разрушенный железнодорожный вокзал и всего 9 девятиэтажных «небоскребов». Но жить совсем не скучно: есть магазины, школы, горбольница, Дворец культуры, открытый футбольный и закрытый хоккейный стадион, 2 музея, часовая башня – аналог «Биг-Бена».

Динозавр 1930-ых годов

В сентябре 2005 г. трое действительных членов Российского минералогического общества – Ю.Л. Войтеховский, И.С. Красоткин и А.Л. Лесков (один – действующий и двое – будущих) – отправились на поиски техногенных сталактитов в руинах ловчорритовой и сфеновой обогатительных фабрик комбината «Апатит» на 23-м км. Стояла чудная золотая осень. Изучив сталактиты и отобрав пробы, решили подняться на лавиноопасный (в зимнее время!) склон над фабриками. Подошли к лавинорезу – рукодельной скальной стенке высотой до 8 м, возведённой (по камешку) великими тружениками 1930-ых годов – спецпереселенцами и заключенными. И здесь нас поджидал динозавр. Первые в мире (?) хибинские инженеры-лавинщики – советские ученые Гофф и Оттен – установили на склоне выше стенки в те же далёкие годы сконструированный ими динамометр – специальный прибор для измерения силы ударов лавин. Всё было в целости: платформа, стойки, могучие пружины, латунный циферблат со стрелкой. Динозавр успешно устоял под ударами судьбы в гигантских лавинах 1938 г. и 1999 г. Первая добралась до фабричных зданий, вторая – выкосила высокий лес в горном цирке Айкуайвенчорра на площади около 10 гектаров. Пожалел ветерана начальник Центра лавинной безопасности Ю.Л. Зюзин: по его указанию прибор демонтировали и спрятали в подвалах ЦЛБ как экспонат отважной борьбы человека со стихией.

Какая гадость!

В июле 2010 г. геологический отряд ГИ КНЦ РАН прибыл вездеходом на очередной участок работ в Западных Кейвах – знаменитую гору Макзапахк. Разбили лагерь на опушке соснового леса, на самом берегу живописного озера. Геологи побежали искать уникальные кристаллы граната размером с голову, а повар (я, то есть) приступил к приготовлению пищи. Накануне в Ровозере наловили целую гору крупной жирной щуки, и я решил, помимо варёной, жареной и копчёной рыбы, изготовить и заливную. На следующее утро все свободные большие миски были заняты великолепным заливным из щуки, приготовленным с душой и по всем правилам кулинарии (без костей, с лимоном и варёной морковкой). Век бы ел, да объём желудка ограничен. А что же соратники по геологической упряжке? Вяло потыкали вилками и не проявили должного почтения к экзотическому блюду. А один нахал даже ехидно процитировал «Иронию судьбы» Рязанова: «Какая гадость Ваша заливная рыба!» А повару одному не справиться, тем более, что стояла на редкость жаркая для Севера погода. И половина суперблюда тихо скончалась – эх, была бы собачка, проблем бы не было. Не зря в библии сказано: «Не мечите бисера…»

Недобитые фашисты в Арктике

Знаменитый полярный лётчик Илья Мазурук в 1949 г. совершил облёт крупнейшего острова ЗФИ (Земли Франца-Иосифа) – Земли Александры. Это трудная задача из-за постоянных туманов в этой части Арктики. На западном берегу он обнаружил обитаемую немецкую базу военных времён и её здравствующих обитателей, затем они куда-то пропали. Куда и как? – вот вопрос. В это же время на восточном берегу Земли Александры действовала наша база на расстоянии от немцев всего около 200 км. Так и жили по соседству бывшие враги, разделённые непроходимым ледяным куполом, не зная друг о друге. Может быть, только догадывались? Мой одноклассник Ростислав Горчаков в 1970-1980-ых годах 10 лет прожил в Игарке на Енисее. На берегу Енисейского залива Карского моря ему довелось побывать на другой немецкой базе военных лет (основательно заброшенной), обеспечивающей действия подводных лодок. Осталось там кое-какое оборудование, а немецкие консервы были вполне съедобны.

Гадкие лебеди

Июль 2010 г. Ручей Тундрóвый (ширина метров 20) на крайнем северо-востоке Кольского полуострова. Тундра кругом, а около воды заросли буйно цветущей жёлтыми кистями чемерицы. День был жаркий, даже купались. К вечеру на горизонте появились плотные кучевые облака. После трудов праведных повар геологического отряда (я, то есть) заполз в палатку, залез в спальный мешок и уже почти заснул. В этот момент откинулась пола, и в проёме показался сосед – директор Геологического института Юрий Леонидович Войтеховский. «Скорее! Скорее! Смотрите!» – зашептал лихорадочно и тоже забрался вовнутрь. Я вылез из мешка, подполз ко входу и увидел чудную картину: в 10 м от нашей палатки по широкой заводи плыли два грациозных белых лебедя, картинно изогнув длинные шеи. Лихорадочно делаю фотоснимки. Всего минута была нам отпущена на это редкое зрелище. Внезапно рванул ветер, палатка надулась, как парус, мгновенно лопнули растяжки и рухнули стойки, и сплошной ливень обрушился на лагерь. Тут уже было не до лебедей! Директор выскочил в ураган и побежал ловить летающие вещи, раскладные стульчики и кухонную посуду, несколько дней мирно жившие прямо под мирным заполярным небом. Повар барахтался в рухнувшей палатке под брезентом в мгновенно образовавшихся лужах. Через 10 минут стихийное бедствие закончилось так же внезапно, как и началось. Небо очистилось, вновь вышло незакатное заполярное солнце. Погром, явно спровоцированный лебедями-разведчиками, прекратился. То была явная месть за вторжение человека в великое лебединое царство!

Гидросамолёт в центре Кольского

Август 1965 г. Плывём на трёх байдарках вверх по течению реки Афанасия, что впадает с востока в Ловозере. Где-то впереди, в её истоках, географический центр Кольского полуострова. Глухая северная тайга по берегам, полное безлюдье, быстрое течение с многочисленными перекатами. Медленно движемся на восток, с трудом, изо всей силы работая вёслами, преодолеваем упорную воду. Внезапно за поворотом разворачивается идиллия – в 20 метрах от нас лебединая семья: белоснежные папа, мама и пять сереньких «гадких утят». Птицы сразу заволновались. Мама поплыла прятать утят в прибрежных камышах, а папа решил пожертвовать собой ради детей: он разбежался по течению нам навстречу на своих огромных перепончатых лапах, как это делают гидросамолёты на своих поплавках, в 5 метрах от первой байдарки взмыл вверх и круто ушёл в высоту. План удался: в суматохе мать семейства и весь выводок куда-то пропали. Сколько лет прошло, а в памяти всё горит: лес, река, потревоженная лебединая семья!

Кировские Альпы

Город Кировск построен на ледниковой морене, т.е. на рельефе. Высшая точка – в районе городского парка культуры. И от въезда в город разница высот, наверное, около 100 метров. И склоны, где стоят дома, достаточно крутые, особенно в районе улицы Советской Конституции. Наверх ведут крутые лестницы, а кое-где лестниц нет – карабкайся, как сможешь, особенно радостно, если в руках инвалидная трость или костыли. Радость усиливается зимой – в снегах и гололёде. И лучше подниматься вверх от автобусного тракта, а вниз спускаться можно, но с опаской Суворова, вторгшегося в совершенно незнакомые грозные Альпы!

Люблю грозу!

Август 2006 г. Полуостров Средний на северо-западе Мурманской области. На вершинном тундровом плато двое маршрутчиков (геологов по совместительству) ищут тундровое озеро, изображённое на карте, красную рыбку – гольчика да палию – охота изловить. Озеро нашли довольно легко. Расчехляю спиннинг, прицепляю уловистую блесну-вертушку – и за работу. А мой спутник – Дима Степенщиков – поднялся на высокую точку, всего-то метров двадцать над озером, и пытается наладить по мобильнику общение с далёкими друзьями. Озеро пустое, какие-то мелкие палии неохотно бегут в прозрачной воде за блесной – и не берут! Зато я подметил великолепные экземпляры золотого корня по берегу. Прохожу метров 500 – рыбы нет! Бросаю спиннинг на берегу и возвращаюсь обратно с ножом и пакетом – копаю драгоценный корень. А над Баренцевым морем со стороны материкового хребта Муста-Тунтури (Чёрные Скалы) меж тем наползает зловещая чёрная туча, заметно теплеет – в воздухе пахнет грозой. Но я занят делом и на зловещие знаки природы внимания не обращаю. Внезапно небо с грохотом полосует молния, за ней другая, третья…десятая…двадцатая! Мне некогда – упорно копаю на береговой черте озерка. Внезапно вдобавок разразился сильнейший ливень: вода, молния, громы – всё смешалось… Какафония длится минут двадцать, но мне некогда – я копаю. Накопал большой пакет ценного материала для настаивания спирта, самогона и водки – надо бы и отдохнуть… Небесный концерт закончился так же внезапно, как и начался. Возвращаюсь к спиннингу, а Димы Степенщикова не вижу – а ведь он был здесь, на горке, в 50 метрах. Блуждаю взглядом по ровной поверхности ягельной тундры – человеку скрыться негде, а спутника нет. Хожу туда-сюда и внезапно натыкаюсь на Диму: он лежит у меня буквально под ногами животом на ягеле, лицом уткнулся в мох, руки на голове – зажимают уши. Всё ещё спасается от удара молнии! «Дима, вставай, гроза прошла!» Дима недоверчиво поворачивается на бок, размыкает уши и недоуменно смотрит на меня – переживает прошедший удар стихии и рад видеть своего спутника: живой, слава Богу! Минут пять обсуждаем случившееся, затем вдоль мелкого ручья из озера форсируем на спуске куэсту (крутой обрыв склона), выходим на дорогу (Средний и Рыбачий сплошь ими изрезаны) и возвращаемся в лагерь – без рыбы, но зато с золотым корнем и богатыми впечатлениями.

Белые цветы

Река Ярва (в 15 км от Мончегорска) течёт из маленького озера Нижний Пагель в большое Мончеозеро. Ноябрь 1978 г. Иду по лесу вдоль Ярвы вниз по течению и время от времени выхожу к реке. На тонком слое снега внезапно разглядел следы росомахи – явная удача следопыта. Выхожу к большой заводи быстрой речки и замираю в изумлении: в тёмной воде на малой глубине сотни белых цветов – сферических друз ледовых кристаллов до кулака размером – медленно ходят по кругу. «Отцвели уж давно хризантемы в саду» – полная иллюзия!

Киркенесские крабы

Развели наши учёные в Баренцевом море камчатских крабов, а пограничников на дне морском нет. И дёрнули крабы в дружественную Норвегию. Не дураки – средняя зарплата у норгов 155 тыс. рублей в месяц! «Во поживём!» – решили крабы! Но ошиблись, власти разрешили каждому жителю славного города Киркенеса ловить по 10 крабов в год. И жители ставят краболовки прямо со скал, в 100 м от дома. А крабов развелось столько, что прибрежную рыбу переели. И власть глаза закрывает на превышение лимита – лови «хищников» без счёту, но только для себя. Любит тамошняя власть свой народ! А наша «родная» власть гоняет всех краболовов без разбору – и тех, что тоннами добывают, и тех, что ловят по нескольку штук для себя. Перефразируем старую военную песню: «Хороша страна Норвегия! А Россия лучше всех?»

Глаза академика Ферсмана

Сегодня мне домой позвонила Валентина Ивановна Петрова – известный хибинский художник – и задала необычный вопрос: «Не знаете ли Вы, какого цвета были глаза у Ферсмана? Я пишу его портрет к предстоящему 130-летнему юбилею и уже дошла до глаз… И вот заминка». Я обещал помочь и глубоко задумался. Решил найти чьи-то личные воспоминания об академике, нашел опубликованный в журнале «Тиетта» очерк Евгении Борисовны Халезовой, которая в 1930-ые годы маленькой девочкой жила на горной исследовательской станции Академии наук «Тиетта», общалась с Ферсманом и даже сидела у академика на коленях… Но о глазах – ни слова. И подумал я ненароком: чёрствые мы какие-то стали, смотрим на людей скользящим взглядом, не знаем, а может, просто забыли цвет глаз любимой жены, своих детей, друзей и даже (стыдно сказать!) известных исторических личностей. Дельный совет подал мне по телефону директор Геологического института КНЦ РАН Юрий Леонидович Войтеховский, сам я как-то не додумался. В верхнем вестибюле института висит живописный портрет А.Е. Ферсмана, исполненный перед самой войной, в 1941 г., с натуры художником Барто (между прочим, родственником известной детской писательницы) – вот надёжный источник информации. Я тут же позвонил знакомому геологу, сотруднику института, стремительному Виктору Калачёву по мобильнику. Он тут же ответил – сообщил, что только что от Войтеховского и мчится по лестнице наверх, вот-вот пробежит мимо портрета и выдаст нужную информацию. 30-секундная пауза (аппарат не выключаю!) – и радостный крик: «Голубые!» На всякий случай звоню другому знакомому геологу Аркадию Шпаченко – его кабинет в 10-ти метрах от портрета. Короткая аудиенция у академика, и новая информация – глаза светлые, серо-голубые. Звоню Валентине Ивановне – стимулирую продолжение творческого процесса. А сам вновь надолго задумался – пора приобщаться к праведной жизни: смотреть людям в глаза и запоминать их цвет. Не зря говорится: глаза – зеркало души!

Судьба играет человеком

Для художника жизнь и творчество – нечто единое. За примером далеко ходить не надо: Валентина Ивановна Петрова, известный хибинский художник. Когда я вижу В.И. или смотрю её картины, всегда тянет встать по стойке «Смирно!» перед этой маленькой энергичной женщиной. Наверное, я так же люблю приключения, как и она. В детстве, в ростовском Донбассе, В.И. получила материальную помощь от самого Михаила Александровича Шолохова: видимо, он рано разглядел будущий талант. В юности, в карело-финском городе Сортавала, В.И. учила рисовать знаменитого американского художника Рокуэлла Кента. Я не ошибся – не училась у него рисовать, а именно учила его рисовать (так странно сложились обстоятельства их случайного знакомства!). Увидев на почтовой марке Парковую улицу Кировска на фоне Хибинских гор, В.И. решила взглянуть на этот «дикий Север» своими глазами и кистью художника – и этот долгий взгляд длится уже полвека. От судьбы не уйдёшь! Известный писатель Виктор Конецкий утверждал, что фасад России – побережье Северного Ледовитого океана. Ему видней с капитанского мостика! Я только заглянул в крайнее западное оконце этого фасада – с полуострова Рыбачий. А В.И. трижды прошлась вдоль фасада на кораблях по Северному морскому пути до бухты Тикси в восточном секторе российской Арктики. И рисовала, рисовала, рисовала… Я довольно близко знаком с бурыми медведями – 22 встречи. Эка невидаль! Бурые медведи по городу Апатиты разгуливают, и вообще в России их более 100 тысяч. А В.И. завела близкое знакомство (и в жизни, и в творчестве) с белыми медведями. А этих несчастных вымирающих от глобального потепления зверей много меньше: всего осталось в мире около 20 тысяч злобных душ! И ещё В.И. встречалась в тундре с полярным волком, подкармливала его дефицитной колбасой и даже демонстрировала ему свои этюды. Но он, неблагодарный, остался равнодушен и к художнику, и к её творчеству. А сюжеты картин похожи на сказку: действительно, полярные моря, льды, корабли, прекрасные небеса, полярные станции, моряки и белые медведи – это и есть самая настоящая сказка! Мне кажется, что В.И. пора менять свою художественную систему. Пикассо раза четыре поменял, оттого так и популярен. И мне нравятся её искания на почве «ню», хотя это, видимо, плебейское занятие, не очень достойное вдохновенной кисти «ледописца». Сейчас В.И. переживает, наверное, третью молодость. А я питаю тайную надежду, что придёт и четвёртая – к удивлению товарищей по искусству и рядовых зрителей прекрасного.

И.С. Красоткин. На Севере диком