Первые достоверные сведения об использовании природных богатств Кольского п-ова относятся к XIII в. – в летописях упоминается о соляных варницах. Как отмечал мурманский историк А.А. Киселев, в середине XIII в., кроме того, существовали слюдяной и рудный промыслы. Издревле на побережье Белого и Баренцева морей жили охотники. Чтобы хранить дичь и рыбу, им нужна была соль. Соленые до горечи волны год за годом рядом катило море. И солеварение стало первым «промышленным» производством на Кольском п-ове.
Слово «промышленный» взято в кавычки не случайно. Производственный процесс был крайне примитивен. Соль варили в салгах (чанах) и цренах (сковородах), изготовленных из болотной «лопской» железной руды Карелии. Так что попутно развивалась горнодобывающая, обогатительная и металлургическая «промышленность». Технология производства была несложной и с тех пор как им занялись монастыри, конечного продукта выпускалось столько, что хватало для внутренних целей, да и для торговли оставалось. В XVI в. Соловецкому монастырю принадлежало 98 варниц, в иные годы он получал до 400 тыс. пудов соли. Двадцать крупных монастырских соляных варниц располагалось у Порьей губы, восемь – у Умбы, пять – у Кандалакши. Кольский монастырь тоже имел свои солеварницы. В 20-30 гг. XVII в. Печенгский монастырь произвел 40, Кандалакшский – 10 тыс. пудов соли. Широкое развитие соляного промысла создавало при монастырях специалистов этого дела. Прежде чем открыть где-либо варницу («поставить црен») монастырь посылал старца-дозорщика, который выяснял крепость рассола и количество дров в окрестностях. Для испытания крепости рассола существовал даже примитивный «лабораторный» метод. Старец-дозорщик в небольшой сковороде производил опытное выпаривание. Если процент полученной соли был близок к норме, то работы начинались. Так, одна из варниц Порьегубского усолья на испытании дала гривенку без четверти соли на 26 гривенок рассолу. Такой выход соли считался нормальным. Солеварный промысел на Кольском п-ове заглох во второй половине XVII в. – соль подешевела и производство ее для поморов стало невыгодным.
Почти одновременно с солеварением на побережье Белого моря возник и стал развиваться другой промысел – добыча прозрачной слюды – мусковита. В 1584-1635 гг. Соловецкий монастырь пользовался монопольным правом, полученным от царского двора, искать и добывать слюду. Десятую долю добычи отчисляли на «великого государя», четверть шла для монастыря, остальная доля делились между участниками артели. Добыча слюды в некоторые годы достигала 1000 пудов, а в 1705 г. даже 1280 пудов. Слюдяные пластинки в то время широко использовались в оконницах. Известно, что такие «стекла» были в Кемском соборе. Слюда вставлялась и в оконницы дорожных возков. Ценилась она очень высоко и в большом количестве вывозилась из Московского государства в Западную Европу, где получила свое название «московское стекло» или «мусковит». Это название произошло от старинного итальянского названия города Москвы – Муска. В районе п. Ена до сих пор сохранились остатки древних горных выработок по добыче слюды – «стариковые» или «волчьи» ямы. С начала XVIII в. слюдяной промысел пришел в упадок – распространилось более дешевое настоящее стекло. Интерес к слюде начал проявляться вновь только с конца XIX – начала XX в. с возникновением электропромышленности и авиационного моторостроения.
Наши предки любили и высоко ценили драгоценные и цветные камни. В глубине веков теряются истоки промыслов по их добыче. До нас дошли сведения об использовании для украшений беломорских аметистов. Ими украшали иконы и царские палаты. Этот промысел, наряду с промыслом семги и жемчуга, относился к самым основным. Местный жемчуг и перламутр с древних времен применяли саами и русское население края для отделки праздничной одежды и головных уборов и изготовления мелких украшений. Жемчуг Кольского п-ова отличался очень высоким качеством, его отдельные экземпляры достигали величины горошины. Наиболее ценным считался нежно-розовый и темно-серый жемчуг. Указания на способ добычи жемчуга в Кольском уезде мы находим в трактате М.В. Ломоносова, написанном «не ранее 23 октября 1743 г.»: «Недалече от Кольского острога ловят жемчужные раковины, которых с берегу достать нельзя, следующим образом: на маленьких плотах опускаются вниз по речке, в которой вода очень светла и дно почти везде видно; и где жемчужную раковину увидят, тут вынимают долгим шестиком, на конце расщепленным, увязивши раковину вострым краем в помянутый расщеп, который на шестике сделан».
Жемчужный промысел был сосредоточен по рекам Варзуге, Колвице, Канде и Умбе. Самой богатой рекой, дававшей жемчуг высокого качества, считалась Муна, впадающая в Канозеро. Имеются указания на лов жемчуга по р. Тулома и в реках бассейна оз. Имандра, находки раковин жемчужниц отмечаются в реках Поной и Иоканьга. В сводке Г.Ю. Верещагина приводится полный список рек, в которых добывали или находили жемчуг. Как отмечал А.Е. Ферсман, наиболее ценный жемчуг встречался в тех раковинах, которые приурочены к рекам порожистым, с очень чистой водой, не загрязненной илистыми или известковыми осадками. В этих условиях рост жемчуга происходит медленно, и качество его оказывается очень высоким. М.М. Пришвин в начале XX в. путешествовал на севере, «в краю непуганых птиц». В своем очерке «За волшебным колобком» он описывает лапландский «шамшир» - красный головной убор девушки-лопарки, похожий на шлем Афины-Паллады. «Я замечаю на уборе девушки несколько жемчужин. Откуда они здесь? Приглядываюсь, трогаю пальцем.
- Жемчуг! Откуда у вас жемчуг?
- Набрала в ручье, - отвечает за нее отец.
- У нас есть жемчужины по 100 рублей штука.
- И платят?
- Нет, не платят, а только так говорят.
- Какой прекрасный жемчуг, - говорю я дочери Пахиолы, - а как вы его достаете?
Вместо ответа она достает из кармана грязную бумажку и подает. Развертываю: несколько крупных жемчужин. Я их беру на ладонь, купаю в Имандре, завертываю в чистый листок из записной книжки и подаю обратно.
- Благодарю. Хороший жемчуг».
Жемчуг в реках Кольского п-ова уже давно не добывается, но находки его случаются и по сей день. Несколько жемчужин хранятся в коллекции музея.
Толчком к более серьезному изучению природных богатств полуострова явилось открытие самородного серебра на о-ве Медвежьем в Белом море. Одновременно были открыты рудопроявления меди у с. Поной и самородного золота «в пяти горах на правой стороне Верхнего Поноя». Некоторое время действовали «Лапландские заводы близ устья р. Поноя». Но медные руды оказались бедными, и в 1745 г. предприятии были закрыты. Основываясь на архивных материалах, М.М. Максимов установил, что еще в 1669 г. добытое крестьянами-поморами серебро Медвежьего о-ва служило серебряникам Кирилло-Белозерского монастыря сырьем для изготовления крестов, чаш, подсвечников, голубей и другой утвари церковного культа. По-видимому, кустарная добыча и использование серебра в этом районе началось очень давно, а уже в 1671, 1673, 1676, 1680 гг. в район Белого моря из Москвы были направлены государственные экспедиции. Имеются сведения, что экспедиции «находили на Медвежьем о-ве в ямках на берегу моря небольшие крицы самородного серебра, возможно, специально подброшенные, так как русские люди-крестьяне не выдавали точного места его добычи».
Далее, как пишет И.Ф. Ушаков, события развивались следующим образом: «10 декабря 1731 г. «купецкие люди» из Архангельска Федор Яковлевич Чирцов, Федор Савельевич Прядунов и Егор Матвеевич Собинский объявили в губернской канцелярии о том, что они обнаружили на о-ве Медвежьем свинцовую руду. 24 января 1732 г. им выдали указ, разрешивший ее добычу. Летом компанейцы донесли канцелярии, что во время работ на о-ве Медвежьем вместе со свинцовой рудой они «обрели… и некоторую часть серебряной руды; того ради… послали… в Санкт Питер бурх в осударственную комерц-коллегию для опробицы товарища Егора Собинского». Д. Белянкин и Б. Куплетский указывали, что к 1 января 1736 г. было добыто «натурального самородного серебра – 30 пудов 32 фунта, особливо с камнем не отобранного – 1 пуд 1.5 фунта, серебряной руды и отсеянной – 2 пуда, серебряной мелко разбитой с камнем – 163 пуда 20 фунтов. По пробе гитенмейстера Улиха в 163 пудах руды оказалось чистого серебра 5 пудов». Добыча самородного серебра все время падала, и соответственно увеличивалась добыча руды, в феврале 1742 г. было объявлено, что месторождение на Медвежьем острове отработано. В дальнейшем на руднике работы возобновились в 1746, 1875, 1897, 1868, 1880-1883 гг. и в советское время, но далее самородное серебро было обнаружено только в мельчайших количествах.
Самородное серебро о-ва Медвежьего, найденное в 1732 г., описано в «Каталоге камней и окаменелостей Минерального кабинета кунсткамеры» М.В. Ломоносовым в 1745 г. В 1747 г. при пожаре кунсткамеры в Петербурге погибла коллекция образцов руд и самородного серебра, присланных из Кольского уезда. Несколько старых образцов самородного серебра с о-ва Медвежьего сохранились до наших дней в коллекции Минералогического музея АН СССР им. А.Е. Ферсмана в Москве. В нашем музее имеется несколько крупинок самородного серебра. Рубль Анны Иоанновны чеканки 1736 г. является первым опознанным изделием из медвежьеостровского серебра. Другим изделием, на которое шло серебро, был пладеменаж из состава «Первого Нового сервиза». Этот «поддон с укрепленными на нем подсвечниками, вазу-чашу, судки для специй и ароматницы или сахарницы для сахарной пудры» начал изготавливать по заказу Анны Иоанновны петербургский серебряных дел мастер И. Либман. Закончен сервиз был позднее, так как на нем выгравированы вензеля императрицы Елизаветы Петровны. С самим пладеменажем можно познакомиться в Государственном Эрмитаже.
Еще один след давних промыслов сохранился на Мурманском побережье западнее Печенгской губы. Это свинцово-цинковые жилы под названием «Анна», «Раиса», «Виктория», «Эдвард» (Эдуард), «Самуил», «Софья» и др. Кем и когда были обнаружены эти жилы, установить не удалось, но в старинной книге Иоанна Шеффера «Лапландия» (YoannisSchefferi«Lapponia» Francofurti), опубликованной во Франкфурте в 1674 г., описываются залежи серебряной, свинцовой, медной и железной руд. Причем свинцовая руда обнаружена в тех же копях, что и серебряная. «Разработка руды была легкой при помощи бурения горной породы с последующим дроблением ее порохом. Серебряная жила богата и дает много разветвлений. Она включена в очень твердую породу, состоящую из светлого гранита. Неудобство этих копей заключается в том, что в окрестностях нет леса». Распространено ошибочное мнение о том, что жилы свинцово-цинковых руд открыл в 1872 г. Д. Киль, когда совершал трехмесячное путешествие вдоль Мурманского берега. Опровержение содержится, прежде всего, в информации самого ученого о неудавшихся исследованиях главных рудных жил вследствие того, что «эти месторождения уже взяты в собственность другими».
В 1905 г. заявки на печенгские жилы приобрели гвардии поручик Самуил Стефанович и финский купец Эдуард Острем, организовавшие «товарищество Горных Предпринимателей Стефанович и Острем», которое производило разведочные работы. В 1909 г. образовалось «Русско-немецкое горнопромышленное общество». На самых крупных жилах были пройдены штольни и шахты глубиной до 40 м. Сохранились подъемные механизмы и некоторые детали паровых машин. Добытая руда перевозилась в Архангельск. Однако акционерные общества быстро разорились. На некоторых жилах по сей день сохранились заявочные столбы – свидетельства горнорудной промышленности. О наличии такого столба на руднике «Самуил» нам было известно с 1964 г. (рис. 3), но в последние годы нижняя часть столба сгнила, выжженные буквы стали плохо видны и чтобы спасти его от полного уничтожения, мы перевезли его в музей (теперь он находится в помещении ул. Ферсмана, 16). На столбе выжжено:
ОСРС
ТГПС и О
июля
1913 г.
Вторую строчку аббревиатуры можно расшифровать как «Товарищество Горных Предпринимателей Стефанович и Острем». Верхняя строчка, вероятно, содержит (РС – рудник «Самуил») название рудника. Мощные жилы были названы именами хозяев-предпринимателей – «Самуил» и «Эдуард». Жила «Виктория» получила название, по-видимому, в честь посещения 2 июля 1887 г. района развития Печенгских жил наследником шведско-норвежской короны Густавом-Адольфом с супругой Викторией.
Заявочный столб 1913 г. на руднике Самуил (Мурманское побережье). Такие столбы были на каждом руднике (Виктория, Самуил), они ограничивали горные отводы предпринимателей. Фото М.Г. Федотовой.
Во время Великой Отечественной войны Печенгский район (Петсамо) принадлежал Финляндии и был оккупирован фашистами. С этого времени началась героическая история Печенгской земли, воспетая в стихах, песнях и прозе. Позднее сотрудник Геологического института КФ АН И.В. Давиденко напишет стихотворение «Концлагерь в долине София-ярви»:
Мертвые славы не имут. // Им ничего не надо,
Ни городов их имени, // Ни посмертной награды.
И все-таки видится // В дальней яви:
На вершине скалистой горы // Памятник узникам София-ярви
Из вынутой ими при жизни руды.
…Но это потом. А во время войны, как нами установлено, на этой оккупированной территории находились три концентрационных лагеря, где работали наши военнопленные: в районе п. Никель и п. Луостари, один из них – лагерь «София-ярви» на жиле София, в узком ущелье среди голых скал на высоте 400 м над уровнем моря, «где ни травинки, ни кустика». Здесь же вырабатывали свинцовый концентрат и транспортом через порт Лиинахамари увозили в Германию для того, чтобы лить «сердечники пуль». До сих пор на жиле София сохранились следы этих работ. При отступлении фашисты рудник заминировали, а строения сожгли. Лагерь можно было представить себе по каменным руинам, фундаментам сгоревших бараков, стволам заброшенных шахт и траншей, рядам колючей проволоки. Что стало с нашими военнопленными, работавшими на руднике, не известно. Эта страничка истории Печенгского района еще ждет своих следопытов...
Автор: М.Г. Федотова.